Нацистская пропаганда против СССР. Материалы и комментарии. 1939-1945

Чем беспощаднее расправляются они с заключенными, тем лучше их служебное положение – из рядовых надзирателей они повышаются до начальников командировок и даже начальников пунктов. В их полное распоряжение попадают сначала сотни, а потом тысячи людей. Привыкнув к полному бесправию заключенных и своей безнаказанности у себя на командировках и пунктах, они перестают потом считаться с правилами и вне своих рабовладений. Вспоминаю надзирателя Авдеева. До службы в СЛОНе он находился на «работе» в комендатуре Лубянки и там приводил в исполнение смертные приговоры коллегии ОГПУ. Попав за должностное преступление в СЛОН, он скоро поднялся до должности начальника на лесозаготовительных командировках. Чувство безответственности дошло в нем до того, что он часто останавливал выстрелом из винтовки поезда, чтобы сесть на паровоз и ехать «по делам службы» на какую-нибудь станцию Мурманской железной дороги. Правление Мурманской железной дороги много раз писало об этом в Управление СЛОНа, но Авдеев всякий раз оправдывался: утверждал, что ему необходимо было срочно поехать для задержания бежавших с его командировки заключенных каэров. Ему верили, и он продолжал свои упражнения с остановкой поездов дальше. Появись такой тип на улице какого-либо европейского города, его немедленно отправили бы в психиатрическую больницу или в дом умалишенных, а в Северных лагерях особого назначения он царь и Бог над судьбами 600 – 800 человек.

Начальник пункта. Таковы не только чекисты-надзиратели, но и вся слоновская администрация. Есть в СЛОНе некто Петр Головкин. Одно время он занимал должность начальника пересыльного Кемьского пункта, потом был помощником начальника тогдашнего 1-го отделения СЛОНа (теперь 4-е отделение на острове Соловки); в настоящее время он исполняет обязанности начальника Мурманского отдельного пункта, входящего в состав 3-го отделения СЛОНа. До службы в СЛОНе Головкин работал в комендатуре Лубянки. В период моего знакомства с ним он был душевно ненормальным и вдобавок алкоголиком. Не проходило дня, когда бы Головкин не был вдрызг пьян. Как он «правит» сейчас в Мурманске, я не знаю; но как он правил в Соловках, когда был там помощником начальника 1-го отделения, об этом могу кое-что рассказать.

Напившись пьяным, он любил делать «обход рот». Если, бывало, командир роты не скомандует так, чтобы «в окнах стекла дребезжали» – РРРРОТТА, СМИРРРНО-ООО! – беда! Такого командира роты Головкин снимал с занимаемой им должности и отправлял работать в лес. Если ему на глаза попадался какой-нибудь каэр – беда этому каэру.

Однажды, получив за ежедневное пьянство от комячейки выговор, Головкин приказал своему вестовому из «стукачей»: «Как только я напьюсь пьяным – вяжи меня, тебе за это ничего не будет». Верный вестовой исполнил это приказание своего хозяина, но на другой же день Головкин посадил его на 30 суток в карцер, а потом приказал отправить на штрафную лесозаготовительную командировку.

Начальник ИСО. Вот еще высокий администратор СЛОНа – начальник ИСО Борисов. Он жил в четырех километрах от Соловецкого кремля, в так называемом «биосаду». Ежедневно отдел труда посылал Борисову на квартиру трех заключенных из 13-й роты для пилки и колки дров. На этих дровах прислуга Борисова, тоже из заключенных, варила ему обед, топила печи в четырех комфортабельно обставленных комнатах его квартиры и нагревала ванну, которую Борисов принимал ежедневно. Вставая утром, Борисов садился за богатый стол, завтракал, то и дело опрокидывая в рот рюмки коньяку высшего сорта; потом садился в шикарные сани, и кучер из заключенных мчал его на лучших слоновских лошадях в Управление.

Однажды утром он приехал очень расстроенный. Как сейчас помню, влетает он, уже пьяный, в одну из комнат, где работали сотрудники ИСО, и заплетающимся языком говорит: «Сегодня утром прислуга мне сказала, что шакалы-дровосеки, пока носили в кухню дрова, украли целое кило сала и буханку хлеба. Залкинд! Сейчас же арестовать шакалов 13-й роты и рассадить в карцер, в глиномялку и в следизолятор! Выяснить, кто украл, и доложить мне!»

Всегда ревностный работник ИСО Залкинд арестовал из 13-й роты 60 человек и начал выяснять, кто украл сало и хлеб. Никто не сознался и не выдал другого. Тогда все 60 человек были отправлены в сопровождении конного конвоя на командировку «Овсянка», за 20 километров, где они, по предписанию Борисова, немедленно по прибытии должны были выполнить полуторного размера урок и сейчас же вернуться обратно. Конвоировавшие их конные чекисты рассказывали, помню, в ИСО, что они полдороги гнали «шакалов» бегом; что сейчас же по приходе на «Овсянку» их поставили на работу и целые сутки безвыходно продержали в лесу, пока те не выполнили заданный урок; что потом, немедленно после работы и опять бегом, гнали с «Овсянки» обратно в кремль. В кремле их снова принялись допрашивать. Но и этим допросом Залкинд не мог выяснить виновных. Тогда все 60 человек, сейчас же после допроса, опять были отправлены на «Овсянку». Оттуда они уже не вернулись.