Нацистские пожиратели кишок (ЛП)

- Подумай об этом. Если мы сможем убить его, то сможем положить конец этой войне. Он их лидер. Без него они ничто.

- Да, - согласился Густав. - Но это почти невозможно. Представьте себе, какая охрана будет его окружать.

Он был прав. Не было ни малейшего шанса, что кто-нибудь из них сможет приблизиться к нему. Если кто-нибудь из них осмелится попытаться, они будут убиты мгновенно. Либо так, либо их схватят и замучают до смерти. Ни один из вариантов не был идеальным.

- Но Мэри права, - сказала Мириам. Мэри с удивлением обнаружила, что Мириам соглашается с ней, так как обычно Мириам была довольно застенчивой и робкой. Одной мысли о том, чтобы кого-нибудь убить, было бы достаточно, чтобы отвратить ее от такого разговора. Сейчас это явно было не так, особенно когда речь шла о таком злобном ублюдке, как Адольф Гитлер.

- Мы должны что-то сделать. Если мы этого не сделаем, то все можем превратиться в фарш.

- Что ты имеешь в виду? - спросила Мэри.

- Ты серьезно не заметила? Теперь здесь еще больше солдат. А нас стало меньше. В течение этой недели, пока эти офицеры приезжали и уезжали, мы потеряли по меньшей мере пятьдесят человек.

Мэри оглядела двор. Мириам была права: многие из них исчезли на этой неделе, а Мэри даже не заметила.

Внезапно Мэри осенила ужасная мысль.

- О Боже, - прошептала она, едва осмеливаясь думать вслух. - Ты сказала, что мы превратимся в фарш. Почему ты так сказала? Это просто еще один способ сказать "умрем", не так ли?

- Нет. Подумай сама – куда делись все эти заключенные? Зачем им понадобилось убивать так много из нас?

- Чтобы освободить место для охраны?

- Нет. Я имею в виду, что сейчас никто из нас не делит постель с нацистом, не так ли?

- Ну и что? Еда? Они убивают нас, чтобы одним ртом стало меньше?

- Я так не думаю. Они могут убить дюжину из нас, и наших жалких ужинов все равно не хватит, чтобы накормить одного человека. Не говоря уже о солдате.

- Я не понимаю. О чем ты, Мэри?

- Они не кормят их нашей пищей – мы и есть еда!

Густав от души рассмеялся.

- Мэри, - сказал он, с трудом сдерживая смех. - Ты с ума сошла! По-моему, ты пробыла здесь слишком долго!

Выражение лица Мириам было гораздо суровее.

- Нет, - ответила Мэри. - Если задуматься хотя бы на секунду, это единственное, что имеет смысл.

- Единственное, что имеет смысл? - снова рявкнул Густав. – Какой в этом смысл?

- Неужели ты всерьез решил оставить это в прошлом? - спросила Мириам, призывая Густава последовать за ней, туда, где патрулировали стражники. - Я знаю, что нет.

Лицо Густава довольно быстро напряглось.

- Они убивают нас не просто так, - сказала Мэри. - Наш труд слишком ценен для них. Значит, они нашли способ получить от нас еще больше пользы. А теперь, когда здесь так много солдат, они должны их чем-то кормить. Они кормят их нами!

Лицо Густава вытянулось, когда его осенило. Мэри была права.

- Так что же нам делать?

- Нашим главным приоритетом должно быть то, чтобы мы все убрались отсюда. Но пока мы этим занимаемся, нам следует избавиться от этого злобного ублюдка.

- Ты хочешь убить Гитлера?

Мэри кивнула.

- И как ты предлагаешь это сделать?

Мэри промолчала. Она оглядела двор, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, и прислушалась к тому, о чем они говорят. Она наклонилась ближе и сказала:

- У меня есть идея.

Семь  

Фюрер прибыл на следующий день.

Шульц приложил все усилия, чтобы убедиться, что весь лагерь находится в том состоянии, которого, по его мнению, ожидал фюрер.

Он предполагал, что у него будут очень высокие стандарты. Шульц не хотел его расстраивать. Это никогда не казалось хорошей идеей.

Утром по прибытии Шульц решил отменить труд заключенных. Он нуждался в них в лагере, работая над приведением этого места в надлежащий вид. В то утро Шульц не заставлял заключенных выстраиваться в шеренгу, что, похоже, подняло им настроение. Однако это настроение вскоре рассеялось, как только они поняли, сколько непосильной работы им еще предстоит сделать.

Но с другой стороны, сделать можно было очень многое. Шульц много раз жаловался на состояние их зданий и ограждения по периметру.

К счастью, заключенные, казалось, еще не поняли, в каком плохом состоянии находится забор; это, несомненно, был легкий способ сбежать. Но жаловаться ему было не на кого, кроме как на себя. Конечно, никто не стал бы слушать, не говоря уже о том, чтобы что-то с этим сделать.

Итак, заключенные приступили к делу: мыли полы и стены, ремонтировали крышу там, где панели сдвинулись или были полностью оторваны штормовыми ветрами, которые иногда проносились насквозь.

Шульц лично отобрал дюжину человек для работы на заборе. Их сопровождала дюжина охранников, по одному на каждого. Они заменили небольшие участки стальной сетки и убедились, что они надежно прикреплены к железным столбам. Охранники получили строгие инструкции: если кто-нибудь из них попытается сбежать, его немедленно расстреляют. Никто из них не пытался убежать. Шульц проверил их работу после того, как они закончили, и должен был признать, что впечатлен.