Нацистские пожиратели кишок (ЛП)

Отто поместил пенис между лезвиями секатора и сжал рукоятки. Плоть пениса сжалась, прежде чем лезвиям наконец удалось разрезать кожу.

Мужчина стиснул зубы и закричал. Кровь брызнула из оставшегося обрубка, покрывая его ноги и стул, на котором он сидел.

Затем Отто вынул яички мужчины и положил их рядом с отрезанным пенисом на тарелку.

Шульц наблюдал, как Гиммлер сунул в рот первое яичко. Он перекатил его языком к задней части рта и прикусил. Послышался хруст, когда коренные зубы Гиммлера быстро справились с ним.

- Э-э...  На вкус они несколько кисловаты. Совсем не то, чего я ожидал.

Гиммлер уехал на следующий день, а вскоре должен был приехать и Йозеф Геббельс.

Геббельс был театральным человеком. Он был ответственным за все средства массовой информации и пропаганду. Именно из-за этого факта Шульц решил, что специально для Геббельса они должны попытаться создать что-то более диковинное, чтобы удовлетворить его более причудливые вкусы.

Геббельс сидел за столом и наслаждался бокалом вина, ожидая прибытия своего обеда.

Когда Шульц вошел в комнату, он нес с собой блюдо, покрытое клошем из нержавеющей стали. Он поставил блюдо перед Геббельсом и снял крышку.

Глаза Геббельса расширились.

Он увидел женскую голову, стоявшую прямо, на оставшемся обрубке ее шеи. Ее глаза были открыты и смотрели на него, стеклянные и безжизненные.

Геббельс улыбнулся. Он посмотрел на Шульца.

- Я должен съесть всю голову целиком? С чего мне начать?

- Эм-м-м, - сказал Шульц, взяв голову за волосы. - Не всю голову. Только то, что внутри.

Геббельс не заметил горизонтальный разрез на лбу. Но когда Шульц убрал руку, он снял с головы верхнюю часть черепа, обнажив серый мозг под ним. Геббельс вынужден был признать, что это произвело на него должное впечатление.

Геббельс ножом и вилкой разрезал мозг и съел его маленькими кусочками, прямо из головы. Он описал это так: "Экстраординарно".

- Ну что ж, - сказал Геббельс, вставая из-за стола с набитым животом. - Должен признаться, мне это очень понравилось. Я уверен, что фюреру это понравится не меньше, чем мне.

- Фюрер? - переспросил Шульц. - Он приедет?

- О да! Тебе не сказали?

- Хм... нет, насколько я помню, нет.

- Что ж, вам следует немедленно начать приготовления, он прибудет через два дня, - сказал Геббельс, выходя в открытую дверь столовой.

Шесть  

После ужина заключенным дали тридцать минут отдыха, а затем отправили обратно в спальни. Это время они проводили во дворе, независимо от погоды (Мэри стояла там в любую погоду, от палящего солнца до ледяного снега), где всем заключенным, мужчинам и женщинам, разрешалось смешиваться. Время отдыха было далеко не расслабляющим; трудно расслабиться, когда тебя окружают нацисты, их винтовки направлены в твою сторону, а пальцы на спусковом крючке чешутся выстрелить.

Тем не менее, это давало заключенным возможность поговорить вдали от любопытных глаз и вне пределов слышимости тех, кто, возможно, не хотел бы вмешиваться в их разговоры.

- Вы его видели? - спросила Мириам, подходя к Мэри и Густаву, которые сидели в углу двора.

- Кого? - спросил Густав.

- Ты его не видела? Обычно ты видишь всех, кто приезжает и уезжает отсюда.

- Не видела кого, Мириам? - спросила Мэри.

- Очевидно, сегодня здесь был Йозеф Геббельс.

- Геббельс? - воскликнул Густав с неподдельным шоком на лице. - Парень из пропаганды?

Мириам кивнула.

- Я сама его не видела, но София говорит, что это точно он. Она видела, как он уезжал сегодня днем.

У Мэри не было причин сомневаться в этом. Недавно в лагере побывало несколько высокопоставленных эсэсовцев.

- Итак, мы видели здесь Гиммлера, Ханке и Бормана, а теперь еще и Геббельса. Какого черта они все сюда едут? Что такого особенного в этом месте?

- Не знаю, - ответила Мириам. - Но я слышала кое-что еще.

- Да? И что же?

- Судя по всему, завтра сюда должен прибыть сам фюрер.

- Фюрер? - почти взволнованно переспросил Густав. Мэри знала, что на самом деле это не волнение, не то радостное возбуждение, которое испытывают люди, встречая своих любимых кинозвезд. Нет, это совсем другое.

Густав был в состоянии шока, и его возбуждение, вероятно, было вызвано фантазией, которая была у многих заключенных здесь; они бы отдали все, чтобы обхватить руками шею Гитлера и сжать ее так сильно, пока его глупая маленькая голова не оторвется от его гребаных плеч в каскаде крови.

- То есть сам Гитлер? - уточнила Мэри, чтобы убедиться, что она все правильно поняла. - Он приедет сюда?

- Именно это они и говорят.

Мэри умолкла, когда на нее нахлынули тысячи мыслей. Зачем Гитлеру посещать этот лагерь? Это была настоящая свалка. Но, с другой стороны, она не бывала ни в одном из других нацистских концентрационных лагерей. Может быть, этот был сравнительно роскошным? Сомнительно.

Если Гитлер действительно будет здесь, смогут ли они что-нибудь сделать? Если бы они могли добраться до него, если бы они могли убить его... они вполне могут положить конец войне.

- Мы должны попытаться убить его, - сказала Мэри.

- Что? - спросила Мириам, внезапный шок от слов Мэри обрушился на нее, как кувалда.