Нацисты: Предостережение истории

Троим детям, осиротевшим в оккупированном Сталинграде, почти невозможно было выжить. Но четырнадцатилетний Юрий умудрялся отыскивать среди развалин какую-то еду: «Брат ходил к элеватору, где оставалось немного зерна, так мы и держались. Мешочек с зерном он прятал между оконными стеклами. Однажды пришел немецкий офицер вместе с двумя солдатами – не то немцами, не то румынами. Они хотели, чтобы мы накормили их. Потребовали яиц, курятины, хлеба. А у нас ничего не было. Они стали сами искать еду и догадались глянуть между стекол – там и нашли мешочек пшеницы. Солдаты хотели нас застрелить, но мы с братом упали им в ноги, стали просить пощады. Немецкий офицер был совсем еще молодым. Он сказал что-то своим подчиненным, те забрали зерно и ушли».

Альберт Бурковский тоже остался совсем один в то страшное время, но ему повезло больше – он очутился на советской стороне. В первые дни бомбардировки он вместе со своим одноклассником перевозил на ручной тележке раненых советских солдат к переправе. «Мы доставляли раненых к пристани и видели, как к берегу подплывают катера, лодки, плоты… Немцы не прекращали огонь, без конца обстреливали город. Многие советские суда тонули, не успевая добраться до берега. Переправа была не менее опасна, чем открытый бой. Нас обстреливали и бомбили, так что даже если ты умел плавать, тебя все равно могли убить».

Гитлер приказал взять Сталинград, но Сталин приказал отстоять его – и город, который в начале операции «Блау» был лишь одной из многих целей, нежданно превратился в основную цель. А Сталин потребовал удержать сталинградский берег Волги любой ценой.

В таких лютых обстоятельствах верх должен был взять полководец, обладающий более твердой натурой. 6-й немецкой армией руководил опытный военачальник Фридрих Паулюс, штабной офицер, прежний заместитель начальника Штаба Верховного командования генерала Гальдера. «Паулюс был высоким, очень спокойным человеком аристократического склада, – вспоминает Гюнтер фон Белов, служивший под его началом в 6-й армии. – Разумнейший, очень человечный руководитель. Он всегда колебался, принимая важные решения, его следовало подталкивать… Я как-то сказал ему: “Генерал, если вы не подпишете этот документ здесь и сейчас, я сделаю это от вашего имени”. Он подписал, рассмеялся, произнес: “Ну и ладно!”»

Советской 62-й армией в Сталинграде с сентября 1942 командовал человек совершенно иного склада – Василий Чуйков. Если Паулюс был воспитанным, изысканно вежливым человеком, то Чуйков был грубияном и хамом, чья беспощадная свирепость по отношению к тем, кто, как ему казалось, оплошал, стала притчей во языцех.

«Чуйков чувствовал суть каждой битвы, – рассказывает Анатолий Мережко, служивший под его началом в Сталинграде. – Умел принимать своевременные решения и добиваться своей цели вопреки любым препятствиям. Он был настойчив и упорен… Чуйков воплотил в себе все черты, которые традиционно приписывают русским – как в песне поется: “гулять так гулять, стрелять так стрелять”. Для него война была делом всей жизни. Он обладал неуемной энергией, заражавшей всех вокруг: от командиров до солдат. Будь характер Чуйкова иным, мы бы не сумели удержать Сталинград».

Главной чертой характера Чуйкова была жестокость. Если какой-нибудь командир действовал вразрез генеральским вкусам, Чуйков мог избить его. «Случалось, он колотил подчиненных кулаками, а иногда и палкой, – рассказывает Мережко, – за что Сталин однажды объявил ему выговор. Часто ходил, опираясь на палку, и если ему не нравилось чье-то поведение, вполне мог треснуть ею по спине провинившегося». В ходе войны Мережко довелось лично столкнуться с разнузданностью Чуйкова: «Я вошел в здание, где располагался оперативный отдел, и увидел, что мой непосредственный начальник лежит у стены, а стол посреди комнаты перевернут. Мой командир прижимал к носу платок, измазанный кровью, а позднее объяснил, что это Чуйков его ударил». И рассказал, как все приключилось: «Видите ли, генерал-полковник стукнул подполковника, поскольку ему не понравился отчет, подполковником представленный». И добавил: «Вам повезло: зайдите вы минутой раньше, он бы и вас ударил».

Чуйков был представителем нового поколения советских командиров: не сталинский «выдвиженец», получивший звание за холопские повадки, а беспощадный и опытный военачальник. Он знал, что должен удержать Сталинград или умереть. Также он понимал: для достижения этой цели нужно ввести строжайшую дисциплину – во время битвы за Сталинград более тринадцати тысяч бойцов подверглись аресту, а многих расстреляли. Советская система опять-таки «страх вышибала страхом» – Красной Армии объявили: отступать запрещено, «за Волгой для нас земли нет».