Нацисты: Предостережение истории

Тем не менее недавняя находка в Московском спецархиве заставляет усомниться в особом значении постановления от 31 июля. В этом документе содержится записка Гейдриха от 26 марта 1941 года, которая гласит следующее: «По еврейскому вопросу я кратко докладывал рейхсмаршалу [Герингу] и представил ему мой новый проект его решения, который Геринг одобрил с одной лишь поправкой касательно сферы полномочий Розенберга и приказал подать его вновь с внесенными изменениями»¹³. Новый проект Гейдриха, очевидно, был реакцией на изменения в нацистской антисемитской политике, вызванной предстоящим нападением на Советский Союз. От идеи переселения евреев в Африку отказывались, поскольку в начале 1941 года Гитлер предложил Гейдриху разработать новый план депортации евреев на территории, контролируемые Германией. Поскольку нацисты рассчитывали, что война с СССР завершится через несколько недель, еще до наступления зимы, то было бы разумным, должно быть, полагали Гейдрих и Гитлер, планировать на осень в рамках внутреннего решения еврейского вопроса, созданного ими же, депортацию евреев на Восток. На безлюдных территориях востока России евреев ждали бы серьезные мучения.

Из предписания Геринга от 31 июля понятно, что еще в начале 1939 года Гейдриху поручили разработать план окончательного решения еврейского вопроса в форме эмиграции или эвакуации, так что обсуждение сферы его полномочий и пространства для маневра в рамках нацистского государства по этому вопросу, похоже, шло уже с той поры. Альфред Розенберг, упоминавшийся в записке от 26 марта, назначенный официально Гитлером 17 июля 1941 года рейхсминистром восточных оккупированных территорий, представлял потенциальную угрозу для власти Гейдриха на Востоке, и предписания от 31 июля вполне могли быть составлены для того, чтобы помочь Гейдриху уяснить свои собственные должностные обязанности.

Поэтому, принимая все во внимание, этот новый документ не поддерживает прежде преобладающую точку зрения, что существовало уже некое конечное решение, принятое Гитлером весной или летом 1941 года, о приказе истребления всех евреев Европы, важной частью которого является предписание от 31 июля. Однако более вероятным сценарием развертывания событий является то, что правящая верхушка нацистской партии сосредоточила тогда все свое внимание на войне с Советским Союзом, и решение об уничтожении женщин и детей на Востоке рассматривалось как практический способ решения безотлагательной и конкретной проблемы.

Прежде всего эти массовые убийства практически тогда не коснулись евреев, проживавших на территории Западной Европы и Германского рейха. Нацисты по-прежнему планировали, что, как только закончится война, которая, по оптимистичным подсчетам Гитлера, Гиммлера и Гейдриха, должна была завершиться осенью 1941 года, «переселят» евреев на Восток. Дальнейшая же судьба тех евреев, которые «после войны» будут туда переселены, оставалась неясной: ведь там еще не было нацистских «лагерей смерти», готовых их принять. Скорее всего, евреев собирались отправить в трудовые лагеря, расположенные в районах оккупированных российских территорий с самым суровым климатом. Однако и там геноцид все же имел бы место, хотя и приобрел бы более оттянутый и длительный характер, нежели предстоящее быстрое массовое истребление в газовых камерах в Польше.

Но в августе того года некоторые нацистские лидеры стали проявлять нетерпение в связи с реализацией этих планов. Они знали, что на Востоке, на уже захваченных ими территориях, советских евреев уничтожают самым жестоким способом. А почему бы, стали поступать от них предложения, не отправлять немецких евреев в эпицентр этих операций по массовому истреблению, причем немедленно? Йозеф Геббельс, нацистский министр пропаганды и гауляйтер Берлина, оказался в первых рядах тех, кто стал призывать насильно высылать евреев Берлина на Восток. 15 августа статс-секретарь Геббельса Леопольд Гуттерер заметил, что из семидесяти тысяч евреев в Берлине только девятнадцать тысяч были заняты трудовой деятельностью (в чем, кстати, были виноваты сами нацисты, которые ввели ограничение на работу евреев). Гуттерер настаивал на том, что остальных надлежит «отправить в Россию… хотя самым лучшим выходом, разумеется, было бы убить»¹⁴. А потому, когда Геббельс 19 августа встретился с Гитлером лично, он выступил с аналогичным предложением: немедленно депортировать евреев из Берлина.