Нацисты: Предостережение истории

Утром 20 июля 1944 года Карл Бем-Теттельбах проснулся в полевой ставке фюрера, недалеко от Растенбурга, в Восточной Пруссии. Проработав всю ночь, он едва держался на ногах, а потому решил не идти на ежедневную полуденную встречу с Гитлером. В двенадцать сорок пять, по пути в свой кабинет, он вдруг услышал отдаленный взрыв. Какой-то сослуживец выскочил в коридор и обеспокоенно спросил: «Вы слышали взрыв?» «Да, – ответил Бем-Теттельбах, – должно быть, опять олень» (территория вокруг ставки тщательно минировалась, и каждую ночь мины взрывались из-за оленей или зайцев). Однако этот взрыв прогремел в зале, где проводил заседание Гитлер.

Взрыв, подготовленный графом фон Штауффенбергом, стал самым знаменитым актом сопротивления в истории Третьего рейха. Если бы встречу устроили, как всегда, в бункере фюрера с бетонными стенами, а не в деревянном загородном доме, куда ее перенесли, Гитлер наверняка бы погиб в тот день. Но деревянные стены развалились, как карточный домик, и смягчили силу удара, благодаря чему фюрер отделался царапинами.

Об этом случае написано множество книг. В послевоенных источниках покушение предстает как славный эпизод немецкой истории, хоть и обреченный на провал изначально. В свое время его воспринимали иначе. Изучив письма, полученные с передовой в первые недели после покушения, историки получили довольно интересные данные. Согласно отчету цензора, ознакомившегося с сорока пятью тысячами писем, «предательство заговорщиков, затесавшихся в ряды правящей верхушки, расценивалось солдатами как величайшее преступление против немецкого народа»¹. Следует учитывать, что немецкие солдаты знали о перлюстрации писем с фронта, поэтому глупо было бы с их стороны высказываться против Гитлера, но и порицать покушение на фюрера тоже никто не требовал. Если верить письмам, все солдаты чувствовали себя обманутыми, словно заговорщики предали весь народ: ведь офицеры, решившиеся пойти против Гитлера, нарушили свою присягу.

У Ганс фон Герварта мало уважения к офицерам, которые осуждали его за нарушение присяги, на которую они ссылались, отказываясь бороться против фюрера «Это лишь пустая отговорка, – говорит он. – Гитлер двадцать, нет – пятьдесят раз нарушал собственную клятву, принесенную самой Германии».

Я спросил Карла Бема-Теттельбаха, какова была бы его реакция, если бы фон Герварт предложил ему присоединиться к заговорщикам. «Я бы сказал ему, что сейчас же доложу Гитлеру о том, что на его жизнь собираются организовать покушение», – отвечает собеседник. Миновало более пятидесяти лет, но он по-прежнему осуждает фон Штауффенберга за это покушение. «Нет, не одобряю его поступка», – коротко говорит Карл. На то у него есть самые разные причины: фон Штауффенберг прежде всего нарушил клятву верности Гитлеру. («Никто не предлагал мне участвовать в заговоре потому, что все знали, что я никогда не стану клятвопреступником».) По его мнению, устранение одного Гитлера ни к чему бы не привело: «Для падения режима нужно было также убрать Гиммлера, Геринга и многих других чиновников». И последнее, фон Штауффенберг не решился пожертвовать своей жизнью и, чтобы убить Гитлера наверняка, не стал террористом-самоубийцей (как это делают сейчас палестинцы).

После того как бомба взорвалась, но Гитлер уцелел, всех виновных тут же беспощадно покарали. Нацисты арестовали около семисот человек и к апрелю 1945 года пятьсот из них казнили. Каждый, кому хотя бы предлагали принять участие в заговоре, шел на эшафот; бесполезно было спорить и отрицать свою причастность к покушению. За завтраком, на следующий день после взрыва, Карл Бем-Теттельбах стал свидетелем мести нацистов. Он сидел за столом рядом с полковником, который заметно нервничал. «Он трясся от страха, и я спросил его: “Что с вами? Вы явно нервничаете”. Его рука задрожала, кофе пролился на скатерть, и он проговорил: “Я не могу вам ничего сказать, просто не могу”. В этот момент в комнату вошли двое эсэсовцев со словами: “Полковник, пройдемте”. Той же ночью его казнили, но не за участие, а за то, что фон Штауффенберг предлагал ему присоединиться к заговорщикам». Гансу фон Герварту повезло. Даже под пытками никто из тех, кто знал о его участии в заговоре, не выдал его имени. И поныне он благодарен им за то, что остался в живых.

Как нам известно, ключевую роль в подготовке покушения сыграли сведения об ужасах, творимых нацистами на Востоке. Как показали последние исследования, о зверствах на Восточном фронте знали военные, но вопрос в том, насколько хорошо об этом были осведомлены простые немцы.