Нацисты

Стала расти безработица, и последствия этого явления были глубокими и горькими. «В те дни, – вспоминает Бруно Хенель, – наши безработные стояли в длинных очередях перед биржей труда каждую пятницу. И они получали по пять марок в окошке. Это была новая и совершенно другая ситуация – многим не хватало денег для того, чтобы купить еду». «Дело было безнадежное, – вспоминает Алоис Пфаллер. – Люди носили ложку в кармане, чтобы получить еду за одну марку (суп из благотворительной кухни)».

Страдания коснулись и среднего класса, к которому принадлежала семья Ютты Рюдигер: «Мой отец не потерял работу, но ему предложили работать за меньшую зарплату». Ютта Рюдигер думала, что ей придется попрощаться с мечтами об университете, однако помог ее дядя, предложивший помощь. Семьи, подобные Рюдигерам, не попали в статистику роста безработицы, однако они тоже страдали и боялись своей дальнейшей судьбы. Когда же безработица в Германии в начале 1930-х годов достигла пяти миллионов, убежденность в необходимости радикального решения экономических проблем страны разделяли не только безработные – она распространилась также на миллионы семей среднего класса, подобных семье Рюдигеров.

Выборы в сентябре 1930 года стали прорывом для нацистской партии: за них проголосовало 18,3 процента избирателей. К вящему беспокойству тех, кто стремился жить без конфликтов, возросла также поддержка немецкой коммунистической партии – с 10,6 процента до 13,1 процента. Немецкая нация раскалывалась, тяготея к двум противоположным полюсам. Теперь, когда в рейхстаге широко представлены нацистская и коммунистическая партии, канцлер Германии Генрих Брюнинг, для того чтобы управлять страной, вынужден лавировать и издавать декреты о чрезвычайном положении, подписываемые согласно 48 статье Конституции президентом Гинденбургом. Немецкая демократия погибла не в одночасье с приходом Гитлера, она начала медленно умирать еще при Брюнинге.

Вместе с безработицей росло беспокойство в обществе. «Ты был обязан каждый день отмечаться в бюро по безработице», – вспоминает Алоис Пфаллер. Здесь встречались разные люди – нацисты, социалисты, коммунисты. Затем начинались споры и стычки». Габриель Винклер описывает жизненную перспективу молодой женщины: «Чувствуешь неловкость, когда переходишь улицу, чувствуешь неловкость, когда прогуливаешься по лесу, и так далее. Безработные валялись в канавах и играли в карты». В этой атмосфере опасности и безысходности Ютта Рюдигер впервые слушала речь Гитлера: «Собралась огромная толпа, и у тебя возникало такое чувство, что к нему был подведен электрический кабель. Сегодня можно это объяснить только бедностью, в которой прозябали люди в течение длительного времени. В этом контексте Гитлер со своими заявлениями, казалось, несет нам спасение. Он говорил: “Я выведу вас из этой нищеты, но все вы должны присоединиться к нашему движению”. И это понимали все».

В этот период нацисты развернули новые формы пропаганды, чтобы протолкнуть свои идеи. «Гитлер во главе Германии» – знаменитая президентская кампания, проводимая в апреле 1932 года, когда Гитлер выступил на двадцати одном митинге в течение семи дней, перелетая с места на место на маленьком самолете. Но значимость нацистской пропаганды не следует недооценивать. Научные исследования, проводимые доктором Рихардом Бесселем, показывают, что в районе Ниденбурга в Восточной Пруссии, в которой нацистская партия вплоть до 1931 года не выстроила прочную организационную базу, тем не менее численность избирателей нацистов за три года выросла. Если в мае 1928 года нацисты получили только 360 голосов (2,3 процента), то в сентябре 1930 года этот показатель вырос до 3831 голоса (25,8 процента). Избиратели Ниденбурга голосовали за нацистов не потому, что были очарованы Гитлером или одурачены пропагандой. Они голосовали за нацистов, потому что хотели коренных перемен.