Нацизм. От триумфа до эшафота

Теперь уже события разворачиваются молниеносно, как в кино. Генерал СС Фердинанд фон Заммерн-Франкенегг по приказу Гиммлера проводит со своими людьми «чудовищную облаву» в гетто, но виновников «не удается выловить». Для видимости он расстреливает из полевых гаубиц несколько древних домов, чтобы все-таки показать что-то Гиммлеру. Гиммлер не терпит волокиты. Проходит несколько недель, пока его агенты не докладывают о том, что Глобочник, Заммерн-Франкенегг и вся варшавская иерархия СС заинтересованы в многомиллионном бизнесе гетто в связи с Тёббеншем. Гиммлер сразу снимает их, но не трогает, ведь Глобочник — человек Геринга, с которым даже Гиммлер не хочет ссориться. Возглавлять варшавские подразделения СС Гиммлер посылает бригадефюрера СС Юргена Стропа, который 19 апреля пытается проникнуть в гетто под прикрытием трех самоходных установок и трех танков.

В этот день, в сущности, начинается трагическая борьба варшавских евреев не на жизнь, а на смерть с головорезами из СС. Строп получает от Гиммлера приказ насильно эвакуировать варшавское гетто и сровнять его с землей. О дальнейшем мы можем узнать от самого бригадефюрера СС Стропа, который зафиксировал точное описание боев в нарядном дневнике в зеленом кожаном переплете, а впоследствии представил этот дневник в ОКВ, главному командованию сухопутных сил. Вот несколько выдержек из докладов Стропа, часть которых он еще во время боев передал по телеграфу в Краков.

«Перед началом нашей акции мы блокировали еврейский квартал, чтобы воспрепятствовать вероятному прорыву. Наше первое вторжение в гетто евреям удалось отбить сосредоточенным заградительным огнем так, что даже наши танки были вынуждены отступить. При нашей второй попытке ворваться заградительный огонь повторился, но все же нам, наконец, удалось ворваться, и мы прочесали кварталы. Мы вынудили противника отступить с высоко расположенных огневых позиций и крыш домов в подвалы, убежища и каналы. Чтобы воспрепятствовать исчезновению противника через подземную сеть каналов, мы затопили водой часть города под еврейским кварталом. Однако вскоре противник взорвал перемычки, и таким образом вода ушла.

В качестве боевого призыва противник водрузил на фасад высокого бетонного дома еврейский и польский флаги. Уже после первых нескольких дней боев я признал, что наш план неосуществим. У евреев было все, начиная от химических материалов, необходимых для производства взрывчатки, и кончая всеми необходимыми предметами оснащения и оружием немецкого вермахта, особенно много было у них ручных гранат. Евреи укрепились на заводе военных материалов и организовали там опорный пункт сопротивления. Они держались двое суток, пока мы не выкурили их оттуда огнем и огнеметами.

В первые дни казалось, что укрепленные бункеры имеются только под отдельными кварталами. Но в ходе дальнейшего выяснилось, что бункеры, подвалы и лабиринт связывающих их туннелей, ходов опутывают всю территорию гетто. У всех были скрытые пути сообщения с подземной системой каналов. Следовательно, противник совершенно беспрепятственно мог поддерживать связь под землей. Насколько евреи были предусмотрительны, показывает и то, что в бункерах были оборудованные квартиры, прачечные, бани, склады оружия и боеприпасов и было накоплено питания на несколько месяцев.

Захватить противника становилось все труднее. Из еврейской молодежи обоего пола в возрасте 18–25 лет постоянно формировались все новые и новые боевые группы. У них был приказ защищать доверенную им группу домов до последнего патрона. Не было редкостью, когда молодые девушки обрушивали на нас огонь то из одного, то из другого автоматического оружия, которое они держали обеими руками. Другие до последнего мгновения создавали видимость мирных граждан и только с очень близкого расстояния бросали спрятанные ручные гранаты в солдат СС, входящих в подворотню.

23 апреля от Гиммлера пришел приказ провести ликвидацию варшавского гетто в течение короткого времени, беспощадно, самыми суровыми средствами. Поэтому я решил полностью уничтожить еврейский район, если нужно, то путем сжигания дотла каждого жилого дома. Этот метод затем и начал проводиться в жизнь. Стало частым зрелищем, когда евреи, в ужасе перед смертью от пожара, выпрыгивали из окон домов, выбросив предварительно вниз матрацы и подушки, чтобы не разбиться, упав на них. Это, конечно, не помогало, и кто не умирал сразу, со сломанными костями пробовал вползти в какую-нибудь находящуюся поблизости подворотню еще не горящего дома или пробовал исчезнуть в люке канала.

На вторую-третью неделю боев противнику уже не могла обеспечить безопасность даже сеть каналов, потому что мы начали их взрывать, а входы заполнили дымовыми шашками. Под подошвы сапог солдат СС, врывающихся в каналы, мы привязывали кусочки войлока, чтобы их походку нельзя было услышать в гулких лабиринтах, и держали противника под постоянным давлением. Подразделения огнеметчиков и подрывников часто спотыкались в темных мокрых коридорах, наткнувшись на еврейские трупы».