Natura bestiarum.(СИ)

— Почему ты так уверен? — пожал плечами он. — До сих пор слабыми силами одной женщины этого удавалось избегать; по-твоему, силами Конгрегации это будет сделать сложнее?

— Та-ак, — протянул охотник, бросив короткий взгляд на Хагнера. — А я-то намеревался спросить, что ты с ним собираешься делать… То есть, я правильно тебя понял? Ты намерен вытащить его из этого трактира живым и невредимым, чтобы передать своему начальству? И — что? Надеешься приручить?

— Довольно говорить о нем, точно о бродячем щенке, — тихо потребовал Бруно, и тот с готовностью кивнул:

— Ты прав, он не бродячий щенок. Он волчонок — который уже через пяток лет вырастет во взрослую тварь. И, хочет он того или нет, начнет убивать.

— Кто-нибудь пытался опровергнуть эту теорию? Сомневаюсь. А то, что не отразило предъявленного опровержения, полагать бесспорным нельзя.

— Зверь внутри будет требовать этого; и он станет слушать своего зверя, а не людей вокруг себя. Парень взрослеет, и в его возрасте даже обычные, простые смертные подростки начинают вытворять невесть что, а такие, как он, сдерживать собственную злобу не умеют и не считают нужным — несознательно, инстинктом чувствуют, что это их сущность, а к чему спорить с сущностью? И спорить он не будет.

— Остается поблагодарить Бога за то, — заметил Курт, — что Он одарил парня столь впечатлительной, незлобивой и крайне добросердечной матушкой, под чьей опекой вырасти задиристой лютой бестией было крайне проблематично.

— И ты полагаешь, этого довольно?.. Послушай, — вздохнул Ван Аллен, помедлив, — ну, подумай. Простая statistica: не может быть, чтобы ни разу за всю свою жизнь он не сделал ничего подобного, как за ним ни следи. Сколько живут, такие, как он? Знаешь?

— И сколько?

— Переваливают далеко за век, если не попадаются и если ведут правильный образ жизни. А знаешь, что есть для такой твари правильный образ жизни? В том числе и правильное питание. А теперь, Молот Ведьм, догадайся, что это означает. Без этого радости жизни не столь долговечны — лет восемьдесят, быть может, или девяносто… Посмотри, какой задумчивый вдруг стал взгляд, — усмехнулся он, кивнув на Хагнера, по-прежнему не произнесшего ни слова. — Наверняка уже начал продумывать, что ему важнее — лишние лет тридцать пять бытия или чистая совесть.

— Это достоверно?

— И еще как, — неприязненно произнес Ван Аллен. — Попадались вам когда-нибудь члены тайных сообществ, промышляющих поеданием человечины — только настоящие, а не те, что сознавались в ваших теплых объятьях от безысходности? Они сохраняют здоровье и силу вплоть до преклонных лет, да и наступают эти преклонные года у них очень и очень не скоро — надо объяснять, почему?.. И эти твари, как настоящему хищнику и положено, печенкой чуют, что за пища им требуется для тех же целей. Стриги, заметь, тоже не пробавляются животной кровью — цедят человеческую, только тогда они набираются достаточно сил.

— Интересно, — задумчиво произнес Курт, бросив взгляд на застывшую в ужасе Амалию и мрачного, как ночь, Хагнера. — Упомянутые тобою члены каннибальских тайных сект упоминали на допросах, что человеческое мясо по вкусу весьма близко к постной свинине. Наверняка и состав схожий, а стало быть, это вещи относительно взаимозаменяемые.

— Ты впрямь намерен держать его на поводке, подкармливая свиными отбивными? И ты думаешь, он на этом успокоится? Его сорвет — рано или поздно. Когда-нибудь (хоть когда-нибудь!) он сделает это, а остановиться после уже не сможет и не захочет.

— Стало быть, хорошо, что он будет под нашим надзором, если это и впрямь произойдет.

— Да ты что — серьезно? — оторопело понизил голос охотник. — Ты намерен позволить ему спокойно людей жрать во имя Господне?

— Я, — терпеливо пояснил Курт, — намерен сделать так, чтобы парень не стал чудовищем, которым ты его мнишь. Намерен сделать все для того, чтобы нуждающийся в помощи ее получил. Чтобы, в конце концов, человек, никакого преступления в своей жизни не совершивший, не расплачивался за злодеяния других.

— Ну, предположим, так. Предположим, у вас это получится. Или вам покажется, что получилось — что вы намерены с ним делать тогда? Отпустить на волю, точно излечившегося душевнобольного?

— Воли ему не видеть, — согласился он и, уловив взгляд охотника, брошенный на молчаливого Хагнера, кивнул: — Он это понимает, Ян. И сам знает, что без надзора ему долго не протянуть. Разумеется, когда он войдет в пору полной сознательности, некоторая свобода действий ему будет предоставлена, однако без присмотра вовсе оставаться он не будет. Как, собственно, и любой в Конгрегации.

— «Любой в Конгрегации»… — повторил тот медленно. — Я не брежу, у меня нет проблем со слухом? То есть, ты хочешь сказать, что взял его на службу? Вот так запросто, точно метельщика нанял?

— Оцени, — заметил Курт серьезно. — Сейчас ты узнал информацию, которая будет ведома, кроме здесь присутствующих, еще дай Бог троим-четверым в Конгрегации.