Натуралист на Амазонке

Пообедали на берегу реки незадолго до заката. С заходом солнца начали досаждать москиты, и, убедившись, что ночевать здесь будет невозможно, мы сели в лодки и переехали на песчаную отмель другого берега мили за три, где и провели ночь. Кардозу и я спали в гамаках, подвешенных между отвесными столбами, остальные же растянулись на песке вокруг огня. Мы лежали без сна, и беседа затянулась за полночь. Истинное удовольствие доставляло слушать истории, которые с воодушевлением рассказывал один пожилой человек. В рассказах речь всегда шла о борьбе с каким-нибудь трудно одолимым животным — ягуаром, ламантином или аллигатором. Рассказчик пускал в, ход много восклицаний и выразительных жестов, а под конец вдруг восклицал: «Pa! terra!» — когда животное оказывалось сраженным выстрелом или ударом. Многие таинственные истории толковали о бото — большом амазонском дельфине. В одной речь шла о том, что некогда бото имел обыкновение принимать образ прекрасной женщины с волосами до пят и разгуливать по ночам на улицах Эги, завлекая в воду молодых людей. Если кто-нибудь, пораженный красотой женщины, следовал за ней к берегу, она хватала жертву вокруг пояса и ныряла в волны с торжествующим криком. Ни одно животное в Амазонском крае не выступает персонажем стольких сказок, как бото, но сказки ведут происхождение, вероятно, не от индейцев, а от португальских колонистов. Я потратил несколько дней, убеждая рыболовов убить для меня острогой дельфинов в качестве образцов. Здесь никто этих животных не убивает, хотя жир их, как известно, дает превосходное масло для лампад. Суеверные люди считают, что употребление этого масла в лампах приводит к слепоте. Наконец, мне удалось уговорить Карепиру, предложив ему большое вознаграждение, когда у него было очень плохо с финансами; но потом он глубоко раскаивался и утверждал, что в тот день его покинуло счастье. На следующее утро мы снова обшаривали озеро. Хотя мы твердо знали, что там все еще оставалось большое число черепах, успех наш был очень невелик. Старые индейцы объясняли, это тем, что черепахи стали ladino (хитрыми) и на другой день перестали обращать внимание на хлопанье по воде. Когда сеть свели в круг и люди прыгнули вовнутрь, оказалось, что в ловушку попал аллигатор. Никто не испугался, опасались только, что пойманный зверь порвет сеть. Один охотник воскликнул: «Я дотронулся до его головы», другой крикнул: «Он оцарапал мне ногу»; один долговязый индеец-миранья был сбит с ног, и тогда не было конца хохоту и крику. Наконец, по моему совету (я стоял на берегу) юноша лет 14 схватил за хвост пресмыкающееся, предпринимавшее слабые попытки освободиться. Сеть раскрыли, и мальчик быстро протащил опасного, но трусливого зверя на сушу по мутной воде на расстояние около 100 ярдов. Тем временем я срезал с дерева крепкую палку и, как только аллигатора вытащили на твердую землю, мгновенно убил его ловким ударом по макушке головы. Это был довольно крупный экземпляр; челюсти его были длиннее фута и могли, пожалуй, перекусить человеческую ногу пополам. Он относился к виду больших кайманов, или жакаре-уасу амазонских индейцев (Jacarenigra).

На третий день мы послали наших людей в лодках ловить сетью черепах в более крупном озере, милях в 5 ниже по реке, а на четвертый день вернулись в Эгу.

Здесь уместно сообщить еще некоторые сведения о большом каймане; то, что я расскажу, как и только что изложенный случай, наглядно покажет, как коварно, трусливо и свирепо это пресмыкающееся.

До сих пор я не слишком часто упоминал об аллигаторах, несмотря на то что в водах Верхней Амазонки они водятся мириадами. Туземцы говорят о многих различных видах. Я видел только три вида, два из них встречаются довольно часто: один — жакаре-тинга, мелкий вид (5 футов в длину во взрослом состоянии), с длинной тонкой мордой и черными полосами на хвосте, другой — жакаре-уасу, к которому и относятся главным образом эти заметки, и третий — жакаре-куруа, упоминавшиеся в одной из предыдущих глав. Жакаре-уасу, или большой кайман, достигает 18-20 футов в длину и громадного веса.