Натуралист на мушке

Приобретя достаточный опыт передвижения на снегоступах, мы с Ли отправились обследовать ближайшие окрестности. Небо было синевато-серым, и казалось, если бросить в него снежком, оно звякнет, как железное. Оттуда сыпались пригоршни снежинок, каждая размером с почтовую марку, толстые и мягкие, словно промокательная бумага. Снег скрипел и урчал под нашими ногами, но больше до нас не доносилось ни звука — весь мир был заглушен снегом. Сосны выглядели так, будто какой-то великан-кондитер облил их глазурью, и темно-зеленые ветви сгибались под ее тяжестью. Местами можно было увидеть, как достаточно большие деревья так сильно прогнулись от белого груза, что было очевидно — следующий снегопад уронит их на землю. Мы подошли к маленькому озеру, круглому и гладкому под покровом снега и льда, словно блюдце с молоком. По краям озера виднелись покрытые снегом холмики с торчащими из них черными ветками, похожие на палочки древесного угля, пробивавшиеся через ледяную корку. Это были бобровые хатки, и где-то глубоко внутри спали животные, ожидая весну, которая растопит пятифутовый слой снега и льда и освободит для них воду, где можно плавать.

Вернувшись в Канаду летом, мы вновь посетили это озеро на рассвете. Перемена оказалась просто поразительной. В нем стояла золотисто — зеленая вода, все озеро окаймляли густые заросли камыша, похожие на бахрому вокруг викторианской скатерти, а по водной поверхности здесь и там были разбросаны островки белых лилий. Солнце, только что поднявшееся над мерцающей кромкой зеленых деревьев, рассеивало легкую дымку стоявшего над озером тумана, и его тонкие клочья дрейфовали между камышами и водяными лилиями, словно невесомая свадебная фата.

Мы сели в каноэ и медленно поплыли к поднимавшемуся над водой коричневому бугорку, похожему на гигантский, наспех состряпанный рождественский пудинг. Это была бобровая хатка. На полпути к ней над поверхностью золотисто-зеленой воды внезапно появилась большая коричневая голова, и из портретной рамы бегущих по воде кругов на нас с явной подозрительностью уставился бобер. Мы перестали грести, чтобы понаблюдать за тем, как он медленно и спокойно плавает взад-вперед перед своей хаткой, словно стражник, патрулирующий перед входом во дворец. Однако когда мы попытались подогнать каноэ поближе к нему, он запаниковал и, подняв над водою свой похожий на весло хвост, ударил им о поверхность с такой силой, что по озеру разнеслось эхо, похожее на ружейный выстрел. После этого он сразу же нырнул. Через несколько минут он появился в другом месте и, увидев, что мы до сих пор не отступили, снова ударил хвостом по воде, прежде чем нырнуть еще раз. Все то время, пока мы находились в каноэ, он продолжал выныривать на поверхность, каждый раз в новом месте, и лупить по воде хвостом, чтобы нас испугать. Это был единственный бобер, которого мы видели за время нашего пребывания в Канаде, и я не могу сказать, что он вел себя как гостеприимный хозяин.

Вернувшись в дом, мы обнаружили там Эластера в приподнятом настроении. Ему удалось найти и снять на пленку большое стадо белохвостых оленей и даже норовистого американского лося, что, по его мнению, могло служить достаточно веским доказательством существования животных в этом замерзшем глухом краю. Поскольку на протяжении всей четырехчасовой поездки из Виннипега мы видели только двух ворон, я не могу винить Эластера за сложившуюся у него убежденность в том, что на замерзшем Севере не может жить никто, кроме людей.

— Завтра мы выйдем все вместе и попытаемся снять тебя вместе с Ли в компании белохвостых оленей и американского лося, — изрекла Пола тоном маститого продюсера, очевидно, уже забыв про те дни на Мадагаскаре, когда она была всего лишь ассистентом продюсера и имела прозвище Асс. Прод.

— А вечером, — продолжила она, — мы отправимся на озеро, и Эластер хочет, чтобы ты половил там сов.

— Что ты сказала? — спросил я, решив, что неверно ее расслышал.

— Половил сов — на мышь, — пояснила Пола.

— Куиггерс, сколько ты сегодня выпила? — поинтересовался я.

— Нет, нет, милый, я не шучу. Эластер где-то вычитал, что ученые ловят сов, используя в качестве приманки дохлую мышь, когда нужно их окольцевать или сделать с ними что-нибудь еще.

— Никогда не слышал про подобную чушь, — сказал я. — И, кстати, почему на озере? Я не знал, что в Канаде совы живут под водой.

— Да нет, просто на озере больше свободного места. В лесу леска может запутаться в ветвях деревьев.

— Не знаю, что и сказать. По-моему, это совершенно бредовая затея. Ты можешь повлиять на Эластера?

— Нет, — кротко ответила Пола.