Натуралист на мушке, или Групповой портрет с природой

Колючки выполняют двойную функцию, служа не только защитой от оленей и длиннорогих овец: густо покрывая поверхность кактуса, они отбрасывают тень, спасая цереус от перегрева в знойные полуденные часы. Когда растение умирает, сочная мякоть внутри перегнивает, оставляя лишь высохший остов. При жизни кактуса эта кружевная, словно плетеная корзина, древесина служит опорой могучему стволу и «ветвям». Внутри остова иногда видны небольшие древесные образования длиной от десяти до двенадцати дюймов и больше, напоминающие деревянные башмаки — сабо. Это остатки птичьх гнезд. Из-за огромной толщины ствола температура внутри кактуса на несколько градусов ниже наружной, что делает его идеальным жильем для птиц, таких, например, как большой пестрый дятел. Строя несколько гнезд за сезон, он превращает цереус в колючий многоквартирный дом. Как только дятел выдолбит в кактусе отверстие, растение (в целях самозащиты) тут же образует вокруг углубления жесткое древесное затвердение — каллюс. Это и есть те самые «сабо». После того как дятел покидает гнездо, его тут же заселяют другие пернатые жильцы — совы, мухоловки, пурпурные ласточки, и, таким образом, в одном цереусе может одновременно обитать несколько видов птиц.

Углубившись в пустыню, мы вышли из машины и отправились побродить в гигантских кактусовых дебрях. Кроме великанов-цереусов попадались и другие виды кактусов, привлекавшие не столько размерами, сколько необычностью формы. Среди них — опунция, средних размеров кактус с большим количеством закругленных лепешек, вырастающих одна из другой, сплошь заросших, словно мехом, желтовато-коричневыми иголками, из-за чего издали растение напоминает пушистого игрушечного медвежонка. Еще один странный обитатель Соноры — колючее дерево буджум с высоким стволом и длинными свисающими ветвями, покрытыми, словно многодневной щетиной, черными шипообразными прутиками. Когда у дерева накапливается достаточный запас влаги, из черных прутиков проклевываются листочки. Эти фантастического вида растения, достигающие шестидесяти футов в высоту, с опущенными «небритыми» ветвями, похожие на зеленую перевернутую морковь, и в самом деле — одни из удивительнейших созданий пустыни.

Нам посчастливилось попасть в пустыню в пору цветения кактусов, и мы окунулись в немыслимое буйство красок. Цветки зеленые, как нефрит, и желтые, словно нарциссы, багряные, будто вереск, и розовые, как цикламены, апельсиново-оранжевые и алые. Окажись вы случайно в пустыне среди колючего изобилия самых невообразимых форм и роскошных, словно восковых, цветков, и скажи вам кто-нибудь в эту минуту, что вы на Марсе, право же, вы бы этому поверили.

Хотя температура была очень высокой, из-за сухости воздуха мы почти не чувствовали жары. На самом деле длительное нахождение в кактусовом лесу чревато опасностью. Вы можете, сами того не замечая, сильно обгореть и вдобавок рискуете получить неожиданный укол острого, словно шпага, шипа. Попробуйте мимоходом задеть опунцию и вы убедитесь, сколь обманчив вид безобидного пушистого зверька. Целый час потом вы будете вытаскивать из рубашки и брюк колючие доказательства его любви. Жизнь Аластера, который шагу не мог ступить, чтобы не споткнуться, и который вдобавок вечно бегал сам и подгонял других, со времени нашего приезда постоянно висела на волоске. Однажды, выбирая нужный ракурс для кадра, он, пятясь, чуть не сшиб пожилой цереус, простоявший на этом месте около сотни лет и не пожелавший вовремя посторониться для режиссера фильма. Старик к тому же оказался неимоверно колюч. Вопли бедолаги Аластера, учитывая дувший в тот день попутный ветер, были слышны, думаю, в самом Лондоне.