Натуралист в поиске (Записки ловца змей)

Под каждым «ковром» мы обычно находили две — три змеи. Не всегда это были гадюки. Изредка попадались и щитомордники. Они вели себя совсем иначе, чем гадюки. Степные гадюки всегда норовили удрать, а щитомордники сворачивались в клубок, шипели и раскрывали пасть. Иногда при этом или еще до этого щитомордники испускали уже знакомый нам весьма противный запах. Он был очень стойкий и чувствовался издалека. Несколько раз я определял местонахождение щитомордника по запаху, еще не видя его. Щитомордники нам не были нужны, и мы их не брали. Ни стрелок, ни полозов под солянками не попадалось: эти змеи держались возле кустов.

Однажды утром шел мелкий, нудный дождь, и мы долго не вставали: не хотелось вылезать из теплых спальных мешков в промозглую сырость. Неожиданно за стеной домика зачмокали от грязи копыта, фыркнула лошадь и кто-то спросил: — Эй, ким уйда бар?[1] Аман ба?

«Аман ба?» — по-русски «здоров ли?» Это приветствие — вопрос возникло у казахов в очень давние времена, когда их кочевые аилы посещали страшные болезни — оспа и чума. Казахи, как и все остальные народы Востока, очень гостеприимны, но страх заболеть или занести в свой аил смертельный недуг привел к тому, что при встрече они прежде всего осведомлялись о здоровье.

— Аман! Аман! — отозвался Илларионыч. — Уйда кирин![2] Вставайте, ребята, кто-то приехал!

В домик вошел пожилой казах в мокром дождевике.

— Га — ассалам, га — алейкум![3] — приветствовал он нас. — Амансиз ба?[4]— Ва — алейкум, ва — ассалам! — ответил ему я. — Аманбиз! Аман — биз ба?

— Ие! — удивился казах и заговорил по-русски: — По виду русские, а говорите по-узбекски. Откуда вы?

— Из Узбекистана.

— Зачем здесь живете? В аул ехать надо!

— Понравилось нам здесь, вот и живем!

— Охотники?

— Не совсем.

— Почему не совсем?

— Раньше давай попьем чаю, поедим, а потом и поговорим! Согласен?

— Согласен. Чай — дело хорошее!.

За чаем мы рассказали, чем занимаемся, и узнали, что наш гость работает в овцеводческом совхозе чабаном ветеринарного участка и зовут его Джанмурчи. Телята, которые паслись возле домика без присмотра, — из его стада.

— Как же вы оставляете телят одних? — спросил я Джанмурчи. — А если волки?

— Волков близко нет. Пастбища здесь хорошие. Вода тоже.

— А если телят покусают змеи?

— Какие змеи?

— Те самые, которых мы ловим. Ведь здесь «проклятая земля»!

— «Проклятая земля» на той стороне речки. На этой стороне змей не бывает.

— Так телята могут через мост и на другую сторону перейти!

— Нет. Далеко от колодца они не пошли бы. Вода здесь хорошая, травы много. Зачем им туда идти?

— Ну а если кто-нибудь украдет теленка?

— Кто украдет? — удивился Джанмурчи. — Кругом все знакомые живут. Чужих нет.

— А мы?

— Вас мы видели в тот день, когда вы приехали. Ждали все, что вы в аил заедете, а теперь я приехал посмотреть, какие люди здесь поселились и почему в аил наш не едут.

— Возле аила змеи есть?

— Змей там нет.

— Тогда зачем нам ехать в аил?

— В гости приезжайте, бешбармак кушать!

— Времени у нас нет по гостям разъезжать.

— Так нельзя говорить. Обязательно нужно погостить. Только плохие люди аилы объезжают.

— Не обижайтесь, Джанмурчи. Как только чуть — чуть освободимся, обязательно приедем! — сказал Илларионыч.

Пока мы пили чай и беседовали, ветер разорвал тучи. Выглянуло солнце. Мы заторопились на охоту. Джанмурчи согнал телят в стадо и погнал их к аилу.

Через день мы поехали на мотоцикле в гости. Дорога привела нас к спуску в широкую балку. Там на берегу степного озера стояли камышовые загоны для скота и пять юрт. Это был аил, где жил Джанмурчи. Перед аилом нас встретили собаки. Полдюжины здоровенных псов остервенело бросались на мотоцикл, и нам пришлось бы туго, если бы не паренек на неоседланном коне. Он увидел, что мотоцикл петляет по степи, уворачиваясь от собак, поскакал к нам и отогнал псов. В аиле нас встретили очень приветливо. Собрались все его жители. Седой аксакал, отец Джанмурчи, приветствовал нас и пригласил в юрту. Нас усадили на ковры, расстелили по коврам скатерти и расставили на них подносы со сладостями. Джанмурчи распоряжался, а все остальные жители аила — молодые парни и женщины — суетились, готовя угощение. Один парень принес мешок с какой-то снедью. Джанмурчи взял у него мешок и высыпал на скатерть целую гору хрустящих печеных баурсаков.

— Кушайте!

Баурсаки похрустывали на зубах и были очень вкусны. Другой парень внес в юрту кожаный бурдюк с кумысом. Джанмурчи налил кумысу в большую плоскую чашу и подал ее аксакалу. Аксакал пригубил чашу и передал ее Илларионычу. Чаша пошла по кругу. Кумыс был кисловатый и чуть — чуть хмельной. Мы пили кумыс, ели баурсаки и беседовали. Аксакал был весьма любознательным и обращался главным образом к Илларионычу. В самый разгар беседы принесли бешбармак — широкие ленты лапши, огромные куски вареной баранины. Поверх мяса лежала вареная голова барана. Аксакал взял голову и подал ее Илларионычу. Илларионыч отрезал себе одно ухо и вернул голову аксакалу. Потом аксакал и Джанмурчи мелко порезали мясо и высыпали его на лапшу.