Натуралист в поиске (Записки ловца змей)

Под стать хозяину было и живое существо, обитавшее на кордоне, — пес Урал.

— Гончак, — коротко ответил егерь на вопрос Бориса о породе собаки.

Крупный рыже — серый пес, на мой взгляд, не был гончаком, но спорить с егерем я не стал. Если хозяин хочет, чтобы его собака называлась гончей, даже если она похожа на болонку, пусть будет так, как хочет хозяин (разумеется, если вы не судья — кинолог).

В день нашего приезда пес сидел на привязи возле конуры и внимания на нас не обращал. Толя хотел подойти к нему, но Урал поднял голову и показал здоровенные клыки. Толик отошел в сторонку и попыток навязать собаке знакомство не возобновлял. Точно так же Урал отнесся и моему стремлению завязать с ним дружеские отношения с помощью лакомых кусочков. Он без задержки съел и сахар, и сало, и хлеб, но к себе меня не подпустил. Настаивать на сближении я не решился. Видя такое поведение пса, Борис даже не стал пытаться завязать с ним какие-либо отношения.

Вместе с этой молчаливой парой нам предстояло прожить не менее месяца. Впрочем, егерь не всегда оставался молчаливым. Вечером первого дня, услышав сетования Толика на плохую погоду, Платон Кондратьевич промолвил: — Не хнычь. Через три дня придет вёдро.

— А откуда вы знаете? — поинтересовался Борис.

— Зяблики нынче рюмили яро. К долгому дождю. После дождя всегда ведро бывает.

Так и вышло. Дождь лил три дня.

В непогоду нужно обязательно найти себе занятие: иначе тоска заест. Возле амбара лежала куча бревен.

— На дрова? — спросил я егеря.

Он утвердительно кивнул головой.

— Пила и колун есть?

— Возьми в амбарушке.

Принялись мы пилить и колоть. За два дня наворочали кучу поленьев вышиной чуть ли не с избушку. Платон Кондратьевич участия в работе не принимал. Весь первый день он провел в лесу на обходе, а утром второго дня уехал куда-то на лодке, предупредив, что вернется только к вечеру. К концу третьего дня все бревна были распилены и переколоты. Из поленьев мы сложили огромную поленницу. Возвратившийся Платон Кондратьевич обошел поленницу, потрогал ее и ничего не сказал, а взял большую охапку поленьев и… затопил баню.

Часа через полтора баня была готова, и мы отправились мыться. Все мы были фронтовиками, и всех нас война пометила: у меня ниже правой лопатки багровели следы осколочного ранения, у Бориса на левом бедре глубокая борозда от разрывной пули, у Толика иссечено правое предплечье.

Платон Кондратьевич увидел эти метки и спросил меня: — Это откуда?

— Фронт, — коротко ответил я. — А у них?

— И у них фронт.

Больше вопросов егерь не задавал.

Вечером Борис стряпал нашу обычную еду — нехитрую похлебку из тушенки и картошки. Платон Кондратьевич посмотрел на него и спросил: — Неужто вам тушенка и бульба не надоели?

— Другого нет, — ответил Борис.

— Вари уху. Вот рыба, — сказал егерь и высыпал из мешка крупных карасей.

На этом неожиданности не кончились. Сели мы за стол, где в чугуне еще булькала ароматная уха, и тут егерь поставил на стол объемистый жбан.

— А это что? — спросил Толик.

— Бражка медовая. Пейте.

— А вы?

— Я как все. Вы вроде помочане, я — хозяин, угощаю.

— А что это такое — помочане?

— Коли хозяин сам какую работу сделать не может, он соседей на помочи зовет. Самому мне с дровами не управиться было: спина пилить не дозволяет. Болит. Вы меня уважили.

Так началась наша дружба с молчаливым егерем.

В первый же погожий день мы хотели уйти на поиски змей рано утром, но Платон Кондратьевич остановил нас: — Куда это вы спозаранку?

— Гадюк искать.

— Не спешите. Гады выходят, когда солнце обогревает. Ходить вам далеко не надо.

Мы не послушались доброго совета, ушли рано и часа два ходили по берегу впустую. Гадюки появились только после того, как солнце стало заметно пригревать.

И еще одну ошибку совершили мы в этот день. Есть у ловцов такая примета (все ловцы немного суеверны!): если возьмешь с собой много мешочков, то вернешься домой пустым. Взяли мы с собой всего по два мешочка. К полудню все наши мешочки были полны змей. Гадюки встречались повсюду, где на мох попадали солнечные лучи.

— Говорил я вам, что нужно взять побольше мешочков, — укорял нас Толик, — куда змей сажать?

— Не жадничай, друг, — успокаивал его Борис, — как бы ты понес три мешочка? Это ведь не лягушки, а ядовитые змеи. Они могут и сквозь мешок достать. Зубки у них длинные!

— Палку бы срезал и понес змей, как ведра на коромысле! — не успокаивался Толик.

— Так сделай коромысло сейчас и испытай свое изобретение!

— Разве этим я поправлю дела? Все равно нужно на кордон за мешочками возвращаться!

На кордоне мы высыпали змей в ящики и, взяв по пять мешочков на каждого, отправились продолжать охоту. Пока мы шли к болоту, небо затянуло тучами и закапал дождь. Мы вернулись на кордон промокшими и с пустыми руками.