Натуральный обмен

Плюхнулась на стул у кровати подруги, она ухмыльнулась и вернула мне пустую тарелку.

– А ты не могла добраться до посёлка без приключений? – спросила недовольно.

– Была надежда, – хмыкнула в ответ, – Виталиком звать. Но козел не взял трубку.

– Серьезно? – поморщилась в ответ, а она лишь пожала плечами. – Я вот думаю, как он там оказался?

– Виталик? – удивилась Марина, но видно было – паясничает.

– Прекрати, ты прекрасно поняла, – скривилась в ответ и кивнула на стену: – Этот.

– Спроси, – вновь хмыкнула, а я разозлилась и поднялась, буркнув:

– Ну и сиди тут одна.

Сунула ей в руки вторую тарелку, намеренно не подав вилку, и демонстративно вышла. Сообразит, как расправиться с макаронами и котлетой.

Спросить, конечно, было самым простым вариантом, но рот при нём открывать по-прежнему не хотелось. Вышла в коридор, объединяющий две палаты, изучила оставленные в шкафчике карты и пошла подготавливать все необходимое. Ливанов над его лицом все-таки поколдовал. Процедура, мной проведённая, спасла ему глаза, но не положение в целом, был установлен проточный дренаж, ночь он пролежал с ним, отсюда и существенные улучшения. Ребро ещё сломано, повязку надо менять, лицо обрабатывать… Чёрт!

Чёрт, чёрт, чёрт!

Потопталась у двери с металлическим лотком, решительно вошла, а в палате пусто. Поставила всё на тумбочку и осмотрелась. На столе на зарядке мобильный, на стуле сумка. Забавно, он что, домой заскочить успел?

– Процедуры? – спросил из-за спины, а я вздрогнула и тихо пискнула от неожиданности. – Прости, – улыбнулся в ответ и потупил взгляд.

Фамильярничает. Ну-ну…

Кивком указала на кровать, он сел, а я занялась его лицом, пытаясь сосредоточиться на деле, но его прожигающий взгляд к этому абсолютно не располагал. Я хмурилась, он таращился, а потом резко закрыл глаза, посидел пару секунд и начал улыбаться.

«Можно узнать человека по прикосновениям? – задумалась, продолжая тщательно мазать синяки. – Чего он лыбится-то сидит? И чего он забыл на дороге к ферме?».

Я убрала руки от его лица и взяла бинт, но тут же возникла первая трудность. Как сказать ему, чтобы выдохнул, не говоря при этом ничего? И как сказать ему, чтобы снял футболку, без того, чтобы делать это самой?

Зависла и пропустила момент, когда он открыл глаза. Стащил футболку и слегка расставил руки, а я сняла успевшую сбиться повязку. Лишь только отмотала немного стерильного бинта, он медленно выдохнул и задержал дыхание. Как будто понял, что разговаривать с ним я не намерена. Как будто понял, почему. С дыхалкой у парня никаких проблем, всего пару раз осторожно вдохнул, а я замирала и продолжала на выдохе.

И это все длилось полторы недели. И в повязке уже не было нужды, и в мазях, которые упорно прописывал Ливанов, судя по всему, пытаясь удержать его в платной палате как можно дольше, сам парень никуда не торопился, подруга беспрестанно ныла и стенала на тему того, как ей скучно, а я забрала свои вещи в участке, вышла из отпуска и стен больницы практически не покидала, старательно отбрасывая все мысли о ферме, о домике в лесу, о парне в платной палате и о том, что как-то ночью мне привиделась Марина в коридоре. Пока мне не привиделось вновь.

Я собиралась поехать домой, но за день так вымоталась, что решила немного передохнуть на диване в ординаторской и не заметила, как уснула. Очухалась только ночью, все тело затекло и ломило от неудобной позы, я встала размяться и услышала шаги в коридоре. Тут же схватила свою сумку, решив все-таки доехать до дома пока смена не стала бесконечной, по пути загнав страждущего обратно в палату, и сначала не поверила своим глазам. Слоняется моя Марина, в окна выглядывает, в приоткрытые палаты нос суёт, не на костылях даже, без опоры, на своих двоих. Без гипса.

– Какого чёрта… – прошипела сквозь зубы и пошла к ней, печатая шаг.

– Блин, – брякнула подруга, увидев меня, а потом махнула рукой: – А и похер, не могу больше.

– Какого чёрта?! – я зашипела уже ей в лицо, а она схватила меня за руку и потащила к палате.

– Только не злись, Милк, – сказала виновато и начала торопливо объяснять: – Всё так было, как я сказала. И про машину и про овраг, ногу только не сломала, а вывихнула. А пока ехали и так прикидывала и эдак, хорошо, конечно, если ты скажешь, что я уехала, но угодить в больницу – алиби понадёжнее. А тут рожи все знакомые, глядишь, удалось бы договориться, ну и попросила меня не в травму, а сюда. А договаривался он… сказал – жди в машине, ушёл, вернулся с Ливановым и каталкой. В палату сразу, ногу вправил, объяснил, что с вывихом оставить не может, а вот с переломом – пожалуйста. Ну я подумала-подумала и согласилась… домой не хочу, следователь названивает, а я ему – извините, постельный режим, посещения запрещены, можете у зав отделения все уточнить. А лежать уже так тошно, сил нет…

– А мне ты с какой радости лапшу на уши развешивала?! – возмутилась в полголоса, а она понуро опустила голову, но улыбку сдержать не смогла. – Говори! – рыкнула, а Марина подняла на меня свой ясный взор.