Натурщик

- Может, и так. Ты бы спросил прямо - мы бы тебе, дураку, и объяснили, что такое герой. Думаешь, за что им, героям, все эти штуки полагаются - крылья, способности всякие: сквозь стенку проходить или там водой дышать? Ты десятину видел, которую они мне присылают, а куда остальная часть добычи девается, подумал? Герой придумывается, мастерится и отправляется в мир, где он необходим. Туда, где нужно испуганных и в угол загнанных собрать и в бой повести. Туда, где слабых обижают. Туда, где сатанинская сила власть взяла. Вот для того им и крылья, для того и интуиция. Тот, кого ты в речку спустил, должен был к королевскому двору пробиться и с королем-убийцей на жизнь обреченных узников в карты сыграть. Вот так они мной закляты! Они миру - добро, мне - моя скромная десятина, которую я, поверь, потом и кровью заслужил! А не будут творить добро - и способностям их грош цена! Ты же, дурак неописуемый, хотел пуд золота выиграть - и ничего больше! Теперь понял?

- Не надо, учитель, - уже всерьез забеспокоился Ариэль, потому что Просперо, задав последний вопрос, взялся за сердце. - А ты пойми наконец: для тебя важнее всего игра и выигрыш, они для тебя главная цель, а для него и игра, и выигрыш - только средство, его душа от них свободна! И потому он - герой, а ты…

- Мелкий кусок дерьма, - совсем по-простому подытожил Про-сперо. - Я понял, Ариэль, с ним нужно именно так, а ты - цель, средство… Как будто он такие слова знает… В общем, хватит. Завершаем связь. Прощай.

- Стойте, стойте! - закричал Юрка. - А как же я?

- Как знаешь. Если сумеешь обойтись без игры - будешь как-нибудь жить в этом мире. Начнешь играть - тут тебя и забьют ногами окончательно. Потому что удачи тебе не видать! Это тебе не автоматы, - объяснил Ариэль, косясь на Просперо.

Он не ожидал от старика такой пылкой речи о добре и благородстве. Последние несколько лет он был убежден, что стариком движут два интереса - десятина и любопытство. Так Просперо мог бы заговорить давным-давно, случайно оживив своего самого первого героя. Надо же - проснулось… и дышит старик как-то подозрительно.

- Я назад хочу!

- Назад уже не получится.

- Мне тут жрать нечего! Какие-то сухари прислали, яблоки, разве это еда? У меня штаны отняли, сапоги, плащ…

- Проиграл, - поправил Ариэль. - Ты что, думаешь, мы тебя кормить будем? Живи, как сможешь.

- Да постойте же! - видя, что Просперо и Ариэль превращаются в силуэты, заголосил Юрка. - Давайте я вам покажу, где его в речку спустил!

- А мы тебе за это - бутерброд с колбасой? Нет, натурщик, героя мы и без тебя найдем. Подумаем над ним, поколдуем, оживим, ошибки свои исправим - так ведь, учитель? - поспешно спросил Ариэль.

- Так, - все еще держась за сердце, отвечал мастер. - И он тут еще повоюет.

- Вы не имеете права, - в отчаянии прошептал Юрка.

- Вот интересно! А ты имел право зарезать моего лучшего героя?!

- Учитель, учитель! - закричал, подхватывая Просперо, Ариэль. И осталось от обоих только серебряное свечение по контурам силуэтов, черных на черном. Да и то скоро растаяло.

Юрка просидел в овраге довольно долго.

Все это время он верил, что рано или поздно его отыщут и извлекут из этого негостеприимного мира - хотя бы ради наказания. Наказание ему представлялось необременительным - ну, запрут где-нибудь, как заперли дед с бабкой, ну, лишат каких-то удовольствий, но ведь будут кормить! В последнее время все мысли крутились вокруг еды.

Осознавать, что тебя бросили, бросили навсегда и помощи уже ждать неоткуда, очень неприятно. Поэтому он изругал Просперо и Ариэля последними словами. А потом устроил смотр своего имущества.

Немногое осталось от экипировки героя. Рубаха, короткие портки, пустой мешок, и тот - разорванный по шву. Ни оружия, ни денег, ни еды - вообще ничего. Даже не на что сыграть… хотя они ведь предупредили, что игра выйдет боком… И, кажется, не врали.

Еще ему удалось сохранить игральные кости. Кожаный стаканчик хранился в суконном мешочке, мешочек стрягивался длинным шнуром, и это совершенно ненужное сокровище висело у Юрки на шее.

Еще у него был контейнер, в котором прислали еду, а там - последний сухарик. Вспомнилась бабка, которой совесть не позволяла выбрасывать такие пластиковые коробочки, она их мыла, сушила и все собиралась на что-то употребить, пока не набиралась целая пирамида в углу кухонного стола. Сейчас бы туда, на кухню, и пельменей навернуть, подумал Юрка. Бабка любила кормить его пельменями, все подбавляла и подбавляла из большой кастрюли, обильно поливая жирной сметаной.

Напрасно он это вспомнил. Слезы полились сами, и он долго не мог успокоиться. Бабка с дедом, должно быть, его уже похоронили. Сколько дней прошло после побега? Сосчитать оказалось невозможно, однако не меньше месяца. Да что месяц?! Все полтора. А если по ощущениям - не меньше года. Когда постоянно что-то болит и ноет, время меняет скорость течения - а болело у Юрки многое, поскольку его за полтора месяца неоднократно били.