Натурщица

После чего обед хоть как-то вошел в русло. Если отмести в сторону демарши Стеллы, отпуск начался прекрасно — у них очень неплохие номера, кафе замечательное, еда аппетитная, море ласковое, погода радует.

Разомлевшие от еды, братья шли чуть позади своих половинок, которые, припав к какой-то из палаток, как бабочки к цветку, вовсю примеряли легкомысленные головные уборы, издавая не менее легкомысленные звуки.

— Слушай, ну это полный беспредел, — тихо, но возмущенно выговаривал брату Орлов-старший. — Жанка твоя воспитала себе клона! Где та девчушка, которую я знал?!

— Жанна уже не моя, а девчушка выросла, — так же тихо возражал Алексей. — У нее там в Дакоте завелся бойфренд, она мне по телефону сказала, когда я еще в клинику не попал. Так, ни до чего серьезного у них не дошло. Но вот Жанна мне рассказала, что он от нашей скромницы «фром Раша» переметнулся к своей соотечественнице, а та не промах. Взяла парня за…

— Договаривай: «за яйца», — мрачно кивнул Александр. — Да, нашего брата по молодости можно за это самое удержать.

— Ну и вот, — закончил Орлов-младший, — после этого Стелла выкрасилась под «всех святых выноси» и натыкала в себя пирсинга.

— А папа, нахал такой, вместо того чтобы дитятке в попку дуть, тоже решил заняться личной жизнью, — вывел резюме Александр. — Куда ни кинь, жопа.

— Не смешно, — оборвал брата художник. — Как ни крути, Стелла еще не взрослая и не сможет самостоятельно выбраться из того водоворота, куда ее засунула жизнь.

— М-да… дивчине не позавидуешь, так-то, — помолчав, не мог не согласиться Александр.

— Она сейчас вокруг видит одних врагов, — продолжал брат. — Бойфренд кинул, отец кинул, дядя нарычал, тетя родная не поддержала, а чужая ей на фиг не сдалась, одна сестра и осталась. Вот такая у нее картина мира сейчас.

— И что делать? — еще больше помрачнел Орлов-старший.

— Пока не знаю, — пожал плечами художник. — Я бы не делал резких движений.

— Только бы дитятко само не начало их делать, — заметил его брат.

— Не накаркай…

— Вот эта! — закричал вдруг Александр и указал куда-то пальцем.

Алексей проследил за направлением его пальца — Таня как раз примеряла светлую соломенную шляпку в виде капора. Забавную такую, делавшую ее похожей на барышню девятнадцатого столетия.

Сима тоже выудила из горы еще не опробованных шляпок белую, с синей каемкой и большими, кокетливо изогнутыми полями.

— В яблочко, — одобрил Александр.

— Да, отлично, — подтвердил художник и выкопал из мешанины пляжных мелочей вязаную белую сумочку с бахромой и длинным мягким шнуром через плечо — как раз под средних размеров кошелек. — А это к твоему сарафану как раз.

Потом они все выбрали себе еще и тапочки для плавания — галька немилосердно жгла ступни. И соломенные циновки, конечно. И прорезиненные бархатистые подушечки, которые им тут же надули насосом.

— Море… — блаженно прошептала Сима, когда ласковая вода приняла ее в свои теплые объятия. — Надо же, оно само держит, даже усилий почти не надо прикладывать!

— Это просто ты сама хорошо на воде держишься, — заметил Леша. — Ты же ведь умеешь плавать?

— Да, но просто в речке… А море… Это же МОРЕ!

Они устроили заплыв до буйков и обратно. Чуть погодя и чуть поодаль такой же заплыв сделали Александр с Таней.

— А мы знаем, что тут поодаль есть нудистский пляж! — похвастался Орлов-старший. — Можно загорать нагишом, и никто ничего не скажет. А вон ту круглую скалу местные называют Арбузом!

— Знаем-знаем… Надо еще шапочки для плавания купить, — отфыркиваясь, сказала Татьяна. — Я свою куда-то потеряла. Не хочу еще и волосы потерять!

Хохоча, компания доплыла до берега и бросилась на циновки.

— Хорошо, кремом намазались, — сказала довольная Татьяна. — Не сгорим теперь.

— Сгорим, — спокойно возразила Сима. — Им надо каждые два часа мазаться, а уже прошло больше двух.

Таня взвизгнула и попыталась накрыться полотенцем.

— Да я с собой тюбик взяла, — утешила Сима.

И они устроили сеанс перекрестного намазывания, а потом наконец все-таки блаженно разлеглись под лучи уже неопасного солнца.

— Самое полезное загорание с самого утра, — лениво заметил Александр, — и после четырех. Сейчас как раз после четырех.

В результате они назагорались, наплавались, еще раз назагорались и опять наплавались. Нагулялись по берегу — дошли почти до нудистского пляжа, мимо Арбуза и мимо высоченной скалы с глубокой промоиной от верха до самого моря.

— Ух ты, — поразилась Сима. — Я так и вижу, как ливневый поток несет камни вниз… Ну и грохоту, должно быть, было! Страшно… Смотрите, какие огромные валуны сверху катились! И грудой остановились у самого берега в воде.

— Любимое место, — сказал Орлов-старший. — Там еще гротик такой есть, я любил туда прятаться от Танюшки, а потом пугать ее.

— Было дело, — смеялась Таня.

Около семи вечера они решили отправиться наконец обратно. Их встретила Лиза.

— Ну, что? — спросил ее Алексей.

Остальные молча ждали, сгрудившись рядом.

— Что. — Она пожала плечами. — Наплакалась и уснула. Сказала, что никому не нужна, всем на нее наплевать и никто ее не любит.

— Бедная девочка, — пробормотала Сима.