Натурщица

Конечно, ей было грустно. Ковбой все-таки посадил маму на серую в яблоках лошадь и увез в закат, а Сима осталась на дороге одна. Но, чтобы ей не было так одиноко, она представила, что к ней самой подходит какой-то худенький парень. Глаза с прищуром, темные веснушки, молчаливый — стоит, смотрит на нее, слегка улыбается, хорошо так… А она первой с ним не заговаривает, робеет. Ну, это так и положено ведь, что девушка первая не должна с парнем заговаривать. И вот Сима молчит, смотрит, а внутри так тепло и щекотно делается, и коленки немного ватные почему-то.

Этот период жизни для Симы был кочевым. У Виктора Семеновича в Рамешках был свой дом, и главбух, конечно, забрал маму с дочкой к себе. Новое хозяйство, новые обязанности — впрочем, к хозяйству они обе привыкли. Наступивший двадцать первый век приободрил людей: казалось, теперь все станет совсем по-другому, лучше и легче. За показным шиком семья не гналась, Виктор Семенович был противником того, чтобы пускать пыль в глаза, но теперь в доме появились новинки: современная стиральная машина, которая долго казалась и Симе, и матери почти волшебством; импортный холодильник вместо их древнего урчащего «Саратова». Отчим одевал «своих девочек» не хуже других. Екатерина Сергеевна, отдохнув от борьбы за выживание, от постоянной нужды и нехватки, расцвела.

Глядя на маму, радовалась и Сима. Лишнего она не просила, за модой не гналась — тихая, спокойная, домашняя девочка. Правда, из-за частых переездов туда-сюда оценки ее немного съехали — она была твердая хорошистка с пятерками, а тут нет-нет да и троечки замелькали. Но Виктор Семенович оказался хорошим отчимом — заметив, что успеваемость приемной дочки поползла вниз, он стал подтягивать ее по точным наукам и никогда за тройки не ругал. А вот мама, наоборот, просто выходила из себя.

— Да что же это такое?! — всплескивала она руками. — Ты ж не поглупела у меня. Так что ты придуриваешься-то, а?! Тебе образование нужно! Иначе работу не найдешь.

Так говорили абсолютно все родители своим детям, но не все дети прислушивались. Сима была исключением. Несмотря на свои частые уходы в мечтания, она прекрасно понимала, что надо и учиться, и потом, повзрослев, искать работу.

— Пойми, — говорила мама. — Взрослая жизнь не за горами, и я хочу, чтобы ты не подломилась под ее трудностями, а спокойно шла по жизни своими ногами. Замуж бы вышла, внуков нарожала. Понимаешь, я говорю про нормальную человеческую жизнь…

Как-то раз она вот так и вправду стояла, замечтавшись, на дороге, то есть на их улице, которая вела к школе, и к ней внезапно подошел ее одноклассник Серега.

— Че грустишь-то, прицеп? — засмеялся он — ее так иногда поддразнивали, нахватавшись от взрослых, но не зло и не обидно даже, она привыкла. — Пошли в кино, батя денег дал, я угощаю.

Симе, которая тогда была уже в девятом, всегда нравился Серега, хотя он и не был похож на того парня, который смутно представлялся ей в мечтах. Отец его не пил, и их семья была куда зажиточнее их с мамой маленькой семьи. Серега был веселый и шумный, и у него были каштановые волосы — почти одного цвета с Симиными. Еще у Сереги были веснушки. Ей ужасно нравились его веснушки, хотя он сам их терпеть не мог.

— Как рябой, — сердился он.

— Ничего не рябой, а очень красиво, — защищала его Сима.

— Мужику красота не нужна, — авторитетно заявил Серега, горделиво вздернув голову. — Мужик дело делает.

И она поразилась его взрослой мудрости. А в кино он вдруг прикрыл ее озябшие плечи своей курткой и еще положил ей руку на плечо. Сима обмерла и боялась пошелохнуться. Они сидели, «как большие», и Сима была очень горда, что все было так чинно, как у взрослых. Часто в селах и деревнях молодежь бывает гораздо целомудреннее городской — даже сейчас, а в те годы тем более, хоть и докатился уже до них, как ворчали старики, «этот заграничный разврат».

А когда Серега после кино проводил Симу домой и на следующий день тоже, то все вокруг знали, что они «гуляют». При парнях он важно говорил про Симу «Моя» и никому больше не разрешал дразнить ее «прицепом». Симе это понравилось — у нее появился «благородный защитник», это было так романтично.

И они гуляли — под звездами. Высший шик — он неизменно накрывал ее плечи своей курткой. Выбрали себе звезду — красивую, яркую, в созвездии интересной формы.

— Наша с тобой будет, — небрежно, точно уже купил ее, сказал Серега. — Это созвездие Орион. Когда я был маленький, мечтал туда полететь, представляешь?

— Ага, — почтительно кивнула Сима, проникшись. — А сейчас о чем ты мечтаешь?

— Я не мечтаю, а дело делаю, — степенно повторял он то, что уже говорил ей.