Натурщица Коллонтай

Надо сказать, почти всё, что он мне в разное время говорил, я понимала, и многое из этого отлагалось на мне добрым и светлым. Разве что путала его материю с нашей, обычной, тряпичной, пока не привыкла к этому обозначению всего живого и всего мёртвого.

В общем, с Пашей разговаривали про другое, а с Лео про другое.

Он тоже не дурак, дураков дипломатами не держат. Он по линии своей был полномочный, годами, правда, чуть пораньше. Но зато насобачился вести себя, как Паше и не снилось. Всё знает про всё. Говорит, протокол. Как сказать, кому подать, что надеть, чему смеяться, кому не удивляться, как пошутить, о чём лишний раз не упоминать, на чём настоять, про что намекнуть, когда про погоду, что предпочесть, где не бывать, от кого держаться подальше, в чью сторону смотреть, в чей колодец не плевать.

И так без конца и краёв. Другими словами, жизнь на острие протокола этого нескончаемого, но зато есть ради чего мучить себя. Он за годы службы родине привык жить по правилам и понятиям своего высокого предназначения. Отсюда квартира, зарплата, личная автодоставка, служебные блага, участие в персональных продуктовых добавках, билеты на события и культуру, проезд без очередей в кассы, и всякое такое.

Говорю:

— А для чего тебя возят туда-сюда? Тебе ж до тебя два шага от высотки твоей и обратно.

Он:

— Положено так, детка. На том вся система держится. И никому не позволено на неё покушаться, хоть два шага, хоть совсем без шагов.

Я:

— А как же я, работаю без доставки, и ничего, не покушаюсь.

Он:

— Ты, если пожелаешь, можешь вообще не работать. Домохозяйка будешь, как Верочка моя была. А стаж, если захочешь, наработаем, положим твою книжку на постой, и потечёт, без зарплаты, я устрою. Вера моя покойная набирала и набрала, да только не воспользовалась всё равно, не успела. Зачем же ради призрачного блага думать о старости, раз молодость ещё не прожила? Советская система устроена таким образом, что пропасть не дадут, как ни старайся. В этом наше главное отличие от западного устройства жизни. И мы глотку любому врагу перервём, который нас захочет от этого пути отвернуть в неправильную сторону.

Знаешь, Шуринька, я с этим постулатом согласна, но не целиком.

Смотри сама — но только я про себя, про свой случай, за других не скажу, ты же понимаешь, что у меня специфика.

Если не пойду, кто меня срисует? Кто увидит мою натуру? Как оставлю след в искусстве, если исключительно дома?

В чём будет моё предназначение как женщины и натурщицы высокого полёта с определённым опытом?

Для чего были все мои устремления к гармонии и сложным позам, которые держать?

И что делать в квартире постоянно, раз приходит Есфирь эта всё равно?

И Паша бы меня поддержал в отказе остаться без дела, а только копить рабочий стаж, — длань даю!

Я ему так и сказала, Лео моему, что не предам свой труд, не разменяю его ни на что, буду продолжать оставаться в искусстве, несмотря на предоставленную возможность не ходить на работу.

И ему понравилось, явно причём. Думаю, он меня проверял на вшивость и ленивость. И я прошла, по высшему разряду. Он вокруг меня теперь колбасой, всё время. То за попу ущипнёт, то погладит лишний раз, где коленная ямка, а то внезапно навалится, где проходила мимо него, и овладеет. Но это крайне редко, только когда у него в организме созреет необъяснимое желание, и он его должен тут же удовлетворить через меня.

А так всё нормально. Зрела себе по графику набирания младенческого веса и набухания грудей молоком. Поликлиника у нас своя, от ведомства иностранных дел и смежных организаций высокого государственного предназначения. Если б только мама могла видеть этот подход, эти чистые простынки, стерильность и вежливость персонала ко мне, она бы немало позавидовала, что развелась в своё время с папой. Потому что могла бы всё это и сама иметь, наверно, раз была Коллонтай и по тому же самому ведомству шла.

Теперь про живот.

Оказалось, что даже не мешает труду моему, а способствует. Интересное положение, в каком находилась, только добавляет необычности произведению искусства и присовокупляет редкости к композиции. На меня был тогда невероятно повышенный спрос. И раньше стороной не обходили, но теперь просто как с ума все посходили. Все группы просят меня, беременную. Она у меня, надо сказать, особенная, нетиповая, беременность эта. Животик круглый, как туго накачанный мячик, и небольшой, аккуратный, а не равномерно объёмный. Торчит, как третья сиська, но побольше основных и соском внутрь, а не наружу. Это так профессор один мне на ушко пошутил, представляешь?

Я глянула свежим глазом — правда, похоже.

И дают перекур почаще, в связи с моим положением.

А декретник решила оттянуть, чтобы дать им подольше меня запечатлевать, деньгами взяла.