Науа-Ацтек. Книга вторая

Ос прошёл вслед за государем и начал старательно соблюдать этикет: дождался, пока Василий III сядет на трон и только после этого приблизился, исполнив поклон в пояс.

— Прибыли издалека, с добрыми вестями и дарами, — произнёс он. — Прошу государева разрешения представить моего соратника.

— Представляй, — разрешил Василий III.

— Это Никколо Макиавелли, философ, писатель и видный государственный деятель, — указал Ос на итальянца. — Отправляется со мной в Новый Свет, но я счёл, что его советы будут полезны и вам, ибо ум его светел, а намерения чисты.

Намерения чисты, если опустить подробности про гонорары, которые Макиавелли выбил у Освальда за свои консультации.

— Обязательно поговорим позднее, — кивнул государь. — Чем порадуешь?

— Открывайте, — дал Освальд команду воинам.

Ящики были набиты золотыми и серебряными слитками.

Двор почти синхронно ахнул. Освальд внимательно следил за реакцией государя, но тот удержал непробиваемый покер-фейс.

— Сколько здесь? — а вот голос его невольно выдал нешуточное изумление.

— Тонна золотом, — ответил Освальд, словно о чём-то обыденном и будничном. — И ещё четыре тонны серебра.

— Это… — государь осёкся. — Этого достаточно.

— Да, неплохое начало, я считаю, — кивнул Освальд с улыбкой.

Таких денег в России ещё никому просто так не привозили, поэтому бояре интенсивно перешёптывались.

— Наши дары не ограничиваются только презренным металлом, — продолжил Освальд. — Мы привезли десять бочек керосина, масла, которое горит почти без дыма и даёт яркий свет. Ещё с нами резина, материал, который защищает от воды. И какао. Какао — зерно, из которого можно делать вкусный напиток. Верховный правитель Хуицилихуитл IV выражает почтение благороднейшему государю Василию III и спрашивает о достигнутых успехах в нашем общем деле.

— Пройдём в палаты, — встал с трона государь, а затем посмотрел на Голицу. — Дары в казну, под замок. Сам зайдёшь по завершению.

— Да, государь, — поклонился едва отошедший от ошеломления воевода.

Голица даже не думал, что везёт целое состояние. Нет, он слышал, что чужеземцы везут золото и серебро, но предположить не мог, что вес их исчисляется тоннами.

Видимо, Василий III не счёл нужным напрасно волновать воеводу или сам не до конца верил, что ему действительно всё это привезут…

В кабинете государя было светло и прохладно. Освальд взял с собой только Никколо и Альваро, остальным указав на двор, чтобы они поскучали там неопределённое время.

— Удивил ты меня, Освальд, — вздохнул государь, садясь за письменный стол.

— Я держу своё слово, — пожал Ос плечами.

— Макиавелли, значит? — посмотрел Василий III на итальянца. — И Альваро Монтес Мурильо?

Альваро в прошлый раз переводил слова Освальда и ответы государя, фактически ведя беседу через него. Поэтому государь запомнил испанца и даже вспомнил его полное имя.

— Выражаю своё почтение, благородный государь, — произнёс Макиавелли на латыни.

— Взаимно, — кивнул русский правитель. — Я наслышан о тебе.

— Я также наслышан о вас, — учтиво улыбнулся Никколо. — Война против литовцев прославила вас во Флоренции. И пусть мнение склоняется к тому, что плохо, когда католики проигрывают, но нельзя не признать, что действовали вы решительно и успешно.

— А о тебе я слышал не только хорошее, — вздохнул Василий III. — Говорят, советы ты даёшь очень дельные, но не уважаешь людей.

— Говорю правду даже себе во вред, — ответил Макиавелли.

— То, чего никогда не услышишь при дворе — это правда, — усмехнулся государь.

— Нужно переходить к делу, — напомнил Освальд. — Касательно нашего соглашения…

Но он был вынужден прервать спич, так как вошли слуги с подносами.

На письменном столе быстро возникла толща из аппетитно пахнущих яств. Освальд, за длительное морское путешествие, устал от солонины и консервированных фруктов с овощами, поэтому не сдержался и оторвал крыло жареной утки.

Разлили по кубкам вино, занесли цельнозапечёного поросёнка с яблоком в пасти, а также бочонок с неизвестным Освальду содержимым, оборудованный вколоченным прямо в древесину бронзовым краником.

— Про соглашение наше скажу следующее, — государь отпил вина из кубка и откусил кусок от куриной ножки. — Не могу я начать войну против литовцев. Даже через двенадцать лет.

Альваро, помнивший конфуз, произошедший в прошлый раз, выждал пару минут, окончательно удостоверившись, что, действительно, можно есть.

— Из-за кочевников, — предположил Ос.

— Из-за крымского, астраханского, казанского и сибирского ханов, — кивнул государь. — Сколько бы я не собрал воинов, сколько бы ни готовился, эти злыдни атакуют сразу же, как поймут, что где-то стало меньше гарнизонов. Они и так уже шалят на границах с Диким полем…

— Вот об этом мы и хотели подробно поговорить, — вступил в разговор Макиавелли, из всех блюд для себя выбравший лишь варёную колбасу и вино.

— Золото и серебро ваше, вестимо, поможет, — продолжил государь. — Но всех неурядиц ими не разрешить. Вот было бы у вас с собой тысяч двадцать дружинников умелых…

— Везти их через Океан будет неразумно, — вздохнул Освальд.