Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего

На душе было гадко. Мать сначала, в кабинете Крамского, ругалась, качала права, пыталась у врача получить ответ, зачем он, собака, все мясо из борща вытаскал. Пыталась позвонить в свою церковь и мобилизовать всех прихожан на борьбу с нечистью. Но когда за ней пришли санитары, то мать растерялась и заплакала. Как вспомню, как она тянула ко мне руки и рыдала: «Манечка, доченька, не отдавай меня им, пожалуйста», – так до того муторно становится, кто бы знал…

Потом, правда, когда ей сделали укол, она впала в безучастное состояние и лишь бормотала, что падет на меня кара Божия за то, что я с ней сделала.

Я пыталась говорить с врачами – мол, я дома обеспечу матери уход, необязательно ее класть в психушку. Те лишь отмахивались и говорили, что матери нужна усиленная медицинская помощь, которая невозможна в домашних условиях. Да и небезопасна мать сейчас для окружающих.

Последний аргумент меня убедил. Ибо мать действительно кидалась на людей.

Мы молча поднялись на лифте на наш этаж, Дэн достал карту-ключ и сунул в щель.

– Чего Соньке скажем? – тихо спросила я его.

– А что? – воззрился на меня Дэн.

– Так ведь теперь Даниил на ней теперь точно не женится.

– Ну и пошел он тогда, – жестко ответил любимый.

– Не дело, – решительно отозвалась я. – Она его любит.

– Разлюбит, – мрачно ответил он. – Я поговорю с ним, Магдалина. Я решу это, не переживай хоть из-за этого, ладно?

И он, склонившись, легко коснулся губами моей щеки.

– Тогда пошли в дом, – слабо улыбнулась я.

Дома было непривычно тихо и пусто. Лишь Бакс кинулся нам навстречу, сел копилкой у моих ног и с непонятным укором посмотрел в мои глаза.

– Сонь, – позвала я с порога.

Никто не отозвался.

Я скинула туфельки и побежала на кухню включать чайник.

Внимание сразу же привлек бумажный лист на обеденном столе. Я взяла его, пробежалась глазами и в полной прострации позвала:

– Дэн…

– Что такое? – отозвался он.

– Иди сюда.

Он явился и в глазах его читался немой вопрос.

– А наша Сонька замуж вышла, – задумчиво поведала я ему.

– Чего? – не понял он.

– Читай, – протянула я ему листок.

– «Дорогие Магдалина и дядя Денис, – принялся он читать. – Сегодня мы с утра с Даниилом поговорили. И он признался, что вчера из-за тети Оли сказал вам, что сомневается, возможен ли наш брак. Но за эту ночь он понял, насколько сильно он меня любит, и что никакие тети Оли не могут стать преградой нашему счастью. Он сделал мне предложение, мы пошли в ЗАГС и расписались. Сейчас вот забежала собрать вещи – мы уезжаем в свадебное путешествие. Я вам позвоню и все подробно объясню, извините, что все так быстро, некогда было нам большую свадьбу делать, главное для меня – стать женой любимого.

Я очень – очень счастлива!

Ваша Соня».

«А свадьба все-таки состоялась, – в отчаянии сказал голос. – И болезнь… Сбывается гадание, Марья!!! Сбывается!!!»

Закончив читать, Денис поднял на меня полные изумления глаза, а я горько спросила:

– Ну что за денек сегодня, а?!!

Дэн подумал, после чего поднялся:

– Поеду-ка я в ЗАГС съезжу.

– Зачем? – насторожилась я.

– Так, – неопределенно ответил он.

– Я с тобой! – тут же вызвалась я.

«Дура, сиди дома, отчитывай беду, пей аспирин!», – вопил голос. Мне было не до него – я боялась. Очень.

Я видела, насколько неумолимо сбывается пророчество.

Свадьба.

Болезнь.

И я инстинктивно жалась ближе к Дэну, такому большому и сильному, который меня любит. Который укроет меня от беды…

Он помолчал, после чего кивнул:

– Ладно.

И мы поехали. В дороге я тихо спросила:

– Думаешь, он ее обманул?

– Всякое бывает, – пожал он плечами.

Я тоже думала: тут что-то нечисто. Однако тетенька, встретившая нас в загсе, спокойно подтвердила:

– Да, Сегодня произошла регистрация брака Потемкиной Софии Николаевны с Переваловым Даниилом Александровичем.

– То есть все по закону? – не поверила я.

– Абсолютно, – отрезала тетка.

– Простите, леди, – кашлянул Дэн, встал, закрыл дверь в коридор и снова обратил взор на тетеньку. – А можно узнать, отчего их расписали за один день? Я так понимаю, заявления должны подаваться за месяц до регистрации?

Голос его был тих, задумчив, а красота его тембра отдавалась в душе некоей тоской по чему-то невыразимо чудесному.

– Между нами, – слегка склонился Дэн над ее столом и повторил: – Отчего вы их расписали?

И тетенька сломалась перед таким обаянием.

– Денег дал, – расстроено призналась она тихим голосом.

Видно было, что она глубоко раскаивается в совершенном поступке.