Научи любить

– Давление – сто двадцать семь на восемьдесят пять, в космос с таким можно лететь! А вот сердечко трепыхается неровно. Девяносто пять ударов, многовато! Давай еще полтаблетки дадим?

– Нет, четвертушку под язык ему! Хватит пока, а то как понизим давление, как будем поднимать? Да ты глянь, что там с его членом?

– Да вроде как нормально, крови не видно! И с чего это кожа на конце лопнула? Да ещё в двух местах?

– Ты, соседушка, мне мужика угробила! Дорвалась до дармового, вот и прошоркала полчлена!

– Да это не от трения! Посмотри – это же трещины! Вот и кровь, хоть немного, но ещё сочится! А с чего это он у него так стоит?

– Да кто его разберет! У меня двоюродная сестра врач по этому делу, как увижу, спрошу!

И полили они бесчувственный мой член чем-то из флакончика. Защипало, заломило хоть и не сильно, но привело это действо меня в чувство!

– И знаешь, племяш, – дядька неторопливо отхлебнул чаек из бокала, – все сразу встало на свои места! И баб, этих чертовок, я узнал, и что со мной случилось-получилось, тоже вспомнил! И заплакал как ребенок! По своей жизни, что прошла, да так прошла, что не заметил… и по любви своей, что недолюбил, недоласкал… А может, ну его, этот чай? Давай что покрепче, а?

Я помотал головой: после баньки да после дядькиного рассказа спиртного не хотелось.

– Вот так я и стал вроде как опозоренный перед женой да ещё перед соседкой. Хотя как сказать… то я бегал к ней, к соседке, тайком, а тут – такое вот дело. Да ладно! Проехали и этот случай.

Самое интересное началось потом. Пришел срок ехать мне на эту самую томографию. Интересно все было. Положили они меня на кушетку, и поехала она в какую-то трубу. Тесно, как в гробу. Даже страшно немного стало. Ну, я толком испугаться не успел, как они меня выкатили назад. Встать не разрешили и позвонили кому-то. Пришли сразу трое в белых халатах.

«Ну, – думаю, – плохи мои дела!» Снова вкатили в эту белую трубу. Покатали туда-сюда и пригласили к себе за стеклянную стенку. «Вы, Егор Николаевич, подождите в коридорчике, мы вас позовем». Ждал я почти час. За это время мимо меня много народу прошло. Все в белых халатах, все с любопытством так смотрели. Наконец дождались они какого-то старикашку, щупленького и в очках. Приглашают, – дядька твердой рукой поставил бокал на стол, – вхожу я это к ним, там у них человек десять набилось. Ну, думаю, точно зарежут. Нет, вежливо так, с интересом смотрят на меня. «Мы тут консилиум собрали. Из ваших снимков на томографе видим резкое изменение контуров опухоли. Локализовалась и стала меньше. Не намного меньше, но заметно. Вот ваше обследование на УЗИ, тут она явно больше! Такое наблюдается крайне редко. Мы решили отложить вашу операцию на полмесяца. Однако ваше течение болезни крайне интересно для науки! Мы предлагаем вам пройти повторное обследование через неделю. Специально для этого выделим время для анализов на приборах». Знаешь, я согласился! Рискну, думаю, мало ли что, вдруг медицина мне поможет. А они ничем и не помогли… Только анализы да бумажки свои писали. Вот вчера почти целый день промариновали – то кровь им сдай, то УЗИ пройди, то в своей белой трубе держали меня долго. Удивлялись, качали головами: «Непонятное явление! Опухоль стремительно регрессирует! – уменьшается, значит, – какие лекарства вы принимаете? Что пьете, кушаете?» Не стал я им говорить про эти таблетки. Да ну их! Из-за них чуть дуба не дал! Ты, племяш, вот какое дело, – дядька наклонился ко мне, – ты еще упаковочку таблеток для меня прикупи! Теперь я по одной их глотать буду. Попляшут у меня бабы!

Егор Николаевич Кузьмичев, мой дядя по матери, твердо поставил бокал на стол.

Дежурство

Совхоз, в который меня прислали по распределению после окончания института, располагался на юго-западе Ставропольского края. Небольшая речушка, начинавшаяся где-то в горах Кавказа, каждую весну щедро, до краев, наливала два водохранилища, между которыми привольно раскинулись фруктовые сады. И каждую весну буйство цветения яблонь, слив и абрикосов дурманило голову. Еще больше впечатлений приносила осень. Созревшие яблоки благоухали таким ароматом, что казалось, сам воздух становился похожим на громадную антоновку, был густым и сочным, бери и режь ножом на сочные ломтики.

В такую пору все население станицы от мала до велика привлекалось на уборку созревшего урожая. Меня тоже не миновала сия участь. Нет, работу мою никто и не думал отменять, все было гораздо проще – отработав на своем участке, почти все работники совхоза до наступления темноты собирали и складывали яблоки в ящички, сколоченные из тоненьких дощечек. Страда, одним словом. В один из дней директор совхоза «обрадовал» меня новостью. Должен был я заступить на дежурство по охране садов. Выделялись несколько человек в помощь штатным сторожам, отпугивать мальчишек от садов да заезжих гастролеров, падких до совхозного добра. Работа не тяжелая, знай себе ходи, мельтеши на виду, и чем больше от тебя шума, тем лучше.