Научи любить

— Я же с детьми на карусели, а не к тебе на свидание собираюсь.

Ухмыляюсь понимающе. Мы периодически так развлекаемся: ходим на свидания. И этот легкий костюм с открытой спиной воздушного топа, свободными брюками, прячущий все самое сокровенное и дающий волю моей неуемной фантазии, Катя надевала всего пару дней назад, когда мне так и не удалось его с нее снять. И воспоминания о том вечере накрывают безудержным желанием. Остро захотелось послать все к черту и приехать сейчас к любимой жене и не вылезать из постели как минимум сутки. Но сейчас никак. По крайней мере, пока малые озорницы Ямпольские переворачивают вверх дном наш дом.

— Корф! – зовет Катя. — О чем думаешь?

— О тебе, любимая. Я всегда думаю только о тебе.

И чувствую, как она улыбается на другом конце этого суетного, никогда не спящего города.

Катя вздыхает и вдруг говорит тихо-тихо.

— Я люблю тебя, муж мой, — и от этих слов по венам растекается тепло. Прикрываю глаза, наслаждаясь мягким голосом жены. Она сводит меня с ума тем, как нежно и трепетно называет «мой муж»: с придыханием, порой доводя до исступления. — Хочешь, я сейчас приеду? – спрашивает нежно, будто гладит по волосам.

— Очень хочу, — соглашаюсь хрипло. — Я всегда тебя хочу до одури. И ты нагло этим пользуешься, Печенька.

Она приглушенно смеется.

— Но нельзя огорчать девчонок, пока их бестолковые родители дурью маятся, — улыбаюсь.

— Ты прав, — вздыхает Катя. — Так уж и быть, надену твой любимый костюм, и буду ждать тебя вечером.

Дразнит меня, и я тотчас представляю, как, наконец, сниму с нее этот чертов костюм, такой откровенный и в то же время столь целомудренный, что ощущаю себя первооткрывателем и соблазнителем невинной девицы. С ней все время так: каждый раз, как будто впервые. И это сводит с ума и только крепче привязывает меня к ней. Фыркаю сам себе, встряхиваю головой и закрываю окно.

— Не нужно костюма, Кать. Не сегодня, — она вздыхает разочарованно. — Сегодня мне нужно к Марку.

— Все-таки поедешь?

— Ну кому-то же надо вправить мозги этому придурку.

— А я съездила на кладбище, — говорит уже посерьезневшая Катя, — нет больше памятника.

— Зря, — хмурюсь. — Надо было оставить, как напоминание. Еще накосячит – место уже готово.

— Корф, — взмаливается Катя, а потом просит: — Только не подеритесь. А то я знаю тебя – долго не будешь думать, сразу в морду дашь.

— Дам, — легко соглашаюсь, усаживаясь за стол. Секретарь как раз приносит документы на подпись и не уходит. — Ладно, Катюш, нужно закончить дела.

— Целую тебя.

— И я тебя нежно-нежно, моя сладкая.

И откладываю телефон.

— Что-то не так, Марина Евгеньевна? – обращаю свое внимание на смущенного секретаря.

— К вам посетитель.

— Я же говорил, что меня ни для кого нет.

— Даже для меня? – спрашивает появившийся в дверях Марк.

— На ловца и зверь бежит, — протягиваю насмешливо, рассматривая братца. Потрепанный, но вполне себе живой. – Спасибо, Марина Евгеньевна. Вы можете идти.

Но секретарь отчаянно трясет головой и отступает вглубь кабинета. Резко встаю, напрягшись.

— В чем дело?

— Там… — только и лепечет она, указывая за спину Марка.

— Марк, ты кого там привел с собой?

Тот пожимает плечами, обернувшись, сам по-видимому не понимая, чего так испугалась женщина.

— С-с-собака…огромная, — с трудом выдавливает из себя секретарь, сильно бледнея.

И словно по приглашению в дверях появляется рыжая морда ретривера. Выдыхаю со смешком. Еще одна пропажа объявилась.

— Марина Евгеньевна, — успокаивающе глажу женщину по плечу. — Не бойтесь. Это Джун. Очень добрый и невероятно умный пес. Гораздо умнее своего хозяина.

— Правда? — и смотрит не веря.

Киваю. Но она все равно дожидается, пока Марк с псом зайдут в кабинет, и только тогда выскальзывает в приемную с такой скоростью, будто за ней гонится как минимум целая орда дикарей.

Марк усаживается на диване у дальней стены кабинета. Джун разваливается в ногах хозяина, тяжко вздохнув. Сажусь на угол стола, скрестив на груди руки. И глухая стена, которую нам с трудом удалось сломать много лет назад, вновь вырастает между нами.

— Ну здравствуй, братец.

Марк кивает, осматриваясь. И хмурится постоянно.

— Какими судьбами? Неужто конец света все-таки наступил?

О том, что сам только что намеревался ехать к нему, умалкиваю. Пусть сам делится своими планами. Ведь по какой-то причине он пришел именно ко мне?

— Я хочу вернуть свою жизнь, Крис. И отомстить тем, кто украл ее у меня.

Присвистываю от удивления. Не ожидал такого напора так сразу.

— И ты решил, что я лучшая кандидатура на роль мстителя? – хотя идея довольно заманчивая. Самому хочется, наконец, выяснить, кто виноват в той аварии.

— Я решил, что как мой брат и близкий друг моей семьи, ты захочешь уберечь Алису от недобросовестных компаньонов.

— Даже так? – задумываюсь. – И как же ты предлагаешь это сделать?

— Разорить и посадить.

Легче сказать, чем сделать. Хотя если Марк знает виновных, то много времени это не займет. Но есть одно «но», очень весомое.

— Но для этого тебе необходимо воскреснуть и снова встать у руля.

Марк кивает.

— Вместо Алисы.

И снова кивок.