Научи меня летать

— Э, — протянул он. — Мы спасали сейрину от злого колдуна.

— Я даже догадываюсь, кто был колдун. Крайне изобретательно, — хмыкнул Хахманух, но перевёл. — А кем ты был? — спросил он после ответа Сил'ан.

Мальчишка заставил себя не опускать глаза и осторожно сказал:

— Героем.

Червь издал странный звук. Келеф же присмотрелся к Хину внимательно, а потом склонил голову набок, положив её на левое плечо, что-то насмешливо произнёс и неторопливо поплыл в крепость.

— Ты не герой, — перевёл Хахмнух. — Я тебе не верю. Герои так не говорят.

Мальчишка в изумлении воззрился на шлейф уана, уползавший в дверной проём.

— Не герой? — тихо повторил он. — Я — не герой?! — воскликнул он громче. — Нет, я герой! А ты, злой колдун, вернись и отвечай за эту клевету.

Шлейф исчез, зато уан выглянул наружу и что-то выразительно продекламировал. Червь переступил с лапы на лапу.

— Это сложно перевести, — сознался он, кашлянул и попытался подражать интонациям Сил'ан:

«Ха! Твоя сейрина уже давно бежала

И бросила тебя со мной сражаться.

Что скажешь ты теперь?»

Хин расправил плечи и, чувствуя, как холодеют, несмотря на жару, кончики пальцев, пробормотал, запинаясь:

«Девичье сердце нежно и пугливо,

Но до последней самой капли крови

Я буду защищать… э-э-э…»

— Да, — добил его Хахманух. — Твои вирши никаким переводом не испортишь.

Уан заговорил снова, лениво, тоном утомлённого злодея.

«Ты не дорос ещё со мной сражаться -

То много чести для простого воина.

Иди же прочь, тебя я отпускаю».

Червь повернулся к Хину хвостом и потопал в крепость. Сил'ан не отводил взгляд, мальчишка смотрел на него столь же пристально. Келеф вдруг хищно щёлкнул зубами, и рыжий упрямец широко раскрыл глаза. Он услышал наяву рёв жутких монстров, бродивших вокруг неприступного замка. Небеса вмиг затянули тяжёлые тучи, крепость устремилась ввысь, и башни её теперь пронзали серую пелену. Ветер засвистел, развевая плащ за спиной. Усталость от долгого пути, полного подвигов и великих свершений, навалилась и схлынула — оставался последний шаг. Враг стоял перед ним, беспечный, слишком уверенный в собственном превосходстве. Хин прищурился, упрямо встряхнул волосами и бесстрашно шагнул вперёд:

«Ты воина отпустил бы,

Я ж — герой,

И коль за мной победа

Будет в схватке,

Я положу конец

Твоим злодействам,

А в этом мрачном

И огромном замке,

Что колдовством твоим

Храним от времени,

Но без тебя рассыпался бы в прах,

Не станет лить печальных слёз

Уж ни одна похищенная дева!»

Хахманух замер, обернулся.

— Нарэньсама! — выдохнул он. — Вот это яростный напор!

Уан опустил ресницы, размышляя, затем произнёс на общем:

— Победа твоя, юный герой.

— Что? — опешил Хин.

Келеф ответил ему на морите и нырнул в сумрак крепости.

— Да, — объяснил червь. — Ты вошёл в образ, а я вышел из него — так ты меня поразил.

— Крылатые, ищите копьё, — распорядился Сил'ан.

Хахманух подбежал к нему.

— Не понимаю, — возмутился он. — Конечно, ты никогда не был лучшим, но уступить человеку! Тем более молодняку!

— Это игра.

— Нужно взять реванш! — всё не мог успокоиться червь.

Уан тихо рассмеялся.

— Как? — удивился он. — Смотри: я уже убит, мой замок обратился в большую горку праха, усыпанную стенающими от боли девами — я держал их не на первом этаже. Знать бы ещё, зачем они были мне нужны.

— А ожить ты никак не можешь? — недоверчиво вопросил Хахманух.

— Нет, — уверил его Келеф. — Потому что это будет совсем другая история.

Женщины спрятались в домах. Двенадцать мужчин, и шестеро из них — старики, увидев двух диковинных существ, собрались на площади с оружием в руках. Уан спокойно миновал их, остановился перед старейшиной. Орур внимательно оглядел его, а затем и копьё в его руках.

— То самое с турнира? — спросил он.

Люди зашептались, когда червь ответил утвердительно.

— Уан Келеф хочет, чтобы ты научил его обращаться с ним, — уверенно пробасил Хахманух, но внутри у него всё сжималось от страха.

— Зачем, — удивился старейшина, — если он и без того одолел сына Каогре? Мне с ним не сравниться.

Червь провёл лапой по земле.

— Я точно должен перевести именно такой ответ? — спросил он.

Орур усмехнулся.

— Скажи, что прежде я хотел бы с ним поговорить. Примет ли он приглашение в мою хижину или я сам должен буду явиться в крепость?

Хахманух перевёл вопрос, выслушал ответ и, собрав воедино остатки храбрости и браваду, заявил:

— Хижина подойдёт.

Дом старосты, как и прочие в деревне, был аккуратно побелен и украшен геометрическим орнаментом, сочетавшим чёрный, серый, зелёный, оранжевый и синий цвета. Внутри вдоль одной из стен висели красные маски, с нарисованными на них головами небывалых зверей, которых людская фантазия наделила клювом, клыками, рогами, мехом и перьями, и при этом человечьим, осмысленным взглядом. Посуда, покрытая чёрным лаком, стояла неподалёку от очага, обложенного камнями. Пахло дымом и мясным супом, блики огня плясали на лицах и окрашивали червя в тусклый багровый цвет. Орур вытащил пару циновок, сваленных в углу, и бросил их на пол.