Научи меня летать

Держась в стороне, мальчишка исподлобья осматривал Сил'ан: незнакомое богатое платье с вышивкой нитями голубого металла вдоль края рукавов, подола и воротника; изящный серебряный пояс с подвеской; нити бриллиантов в волосах и тонкие, гравированные полосы бронзы, приколотые к прядям спереди наподобие серег.

Хахманух присел рядом с Хином.

— Красивый, правда? — спросил он, проследив взгляд человека. — Если бы ещё не маска.

— Даже Каогре-уана он встречал в обычном наряде, — недружелюбно заметил юный Одезри.

— А зачем ему старика очаровывать? — искренне удивился червь.

— А зачем — мага? — насупился мальчишка.

Хахманух успокаивающе похлопал его хвостом по плечу:

— Веди себя вежливо, — напутствовал он. — Гость к нам на пару дней и, кто знает, возможно, это знакомство очень пригодится тебе в будущем.

— У меня нет будущего, — мрачно уронил Хин.

— Ты перерастёшь такие взгляды, — мудрым тоном заверил лятх.

Рыжий упрямец хотел возразить, но заскрежетали цепи моста, и мальчишка напрягся, похолодел. Он до последнего надеялся, что маг всё-таки не приедет.

Едва крытая полотном повозка из Города прекратила скрипеть колёсами и фигура в красном ступила на подножку, Сил'ан сорвался с места и, не обращая внимания на любопытные и неодобрительные взгляды летней на стенах и во дворе, подхватил гостя за пояс, закружил в воздухе и осторожно поставил наземь.

Хин тотчас впился враждебным взглядом в чужого. Невысокий, как все люди, с горделивой осанкой, напоминавшей Данастоса или самого Келефа, маг щурил узкие, раскосые тёмные глаза. Серебристые волосы, прекрасно уложенные, обрамляли смуглое лицо, немного не дотягиваясь до плеч, а за спиной собирались в тонкий длинный хвост. Мантия кровавого цвета не уступала изяществом покроя одеяниям мага Дэсмэр. Мальчишку удивляло, как с человека, закутанного в тяжёлую парчу, не бежит ручьями пот.

— Почему ты сам приехал? — спросил уан на морите. — Я же не просил.

— О, — у мага оказался вкрадчивый, бархатный голос, — я ничего не понял из твоего письма. Переписка с разъяснениями обещала затянуться, а у меня выдалось свободное время. Совет назначил новую Главнокомандующую, и сейчас им несколько не до нашей братии. Если не возражаешь, пока я здесь — хотелось бы забыть о Весне.

Хин наклонился к Хахмануху и, спросив разрешения на мысленный диалог, подумал:

— На каком языке он говорит? Я понимаю его, но это же не морит.

— Не морит, — согласился червь. — Облегченный его вариант: униле — создан для людей и остальных, неспособных изучить настоящий язык Океана.

— Но я же выучил.

— Ты забываешь, — усмехнулся лятх, — что постоянно слышишь его с самого детства. Как по-твоему, кто-нибудь ещё может этим похвастать?

Маг и Сил'ан о чём-то перемолвились шёпотом, затем уан поманил к себе стражников, а гость обернулся к мальчишке и лятху, и Хин рассеянно отметил про себя: было в этом среброволосом человеке что-то необычайно располагающее и приятное. Он тепло улыбнулся, и мальчишка невольно ответил столь же искренней улыбкой.

— А ты, верно, Хин? — спросил маг, подходя ближе. На общем он говорил, сильно растягивая гласные, и чуть слышно шепелявя.

— Да, — вежливо ответил юный Одезри и наклонил голову.

— Я Лье-Кьи, — представился гость. — По вашим обычаям: Льениз. Он много о тебе рассказывал.

Хин смущённо потупился.

— Да, я знаю, что ты очень способный ученик, — довершил маг. — И всегда полагал, что мы недооцениваем чужаков.

— Спасибо, — пробормотал мальчишка.

— Уважаемый Хахманух, — маг подошёл к лятху, — для меня честь познакомиться с вами.

Гребень червя тотчас распрямился, брюхо оторвалось от земли.

— Ну, — всё же неловко ответил он, — я о вас всякое слышал.

Гость лишь улыбнулся вновь:

— Вы же верите своим глазам, а не чужим речам.

Лятх не нашёлся с ответом, маг коротко поклонился и вернулся к Сил'ан.

— Вот льстец, — мысленно сообщил Хахманух мальчишке.

Стражники вшестером вытаскивали из повозки огромную, покрытую защищающим лаком чугунную раму сложного решетчатого строения, затейливо украшенную иссиня-чёрными вензелями. Едва её край заблестел в лучах Солнца, Келеф тихо ахнул. Маг взглянул на него и довольно улыбнулся. Хин нахмурился, в форме рамы ему чудилось что-то знакомое.

— Но… — тихо выдохнул уан.

— Я продал деревню отца в Зиме, — предупреждая вопросы, заговорил Лье-Кьи, — и драгоценности матери. Вещи не имеют значения, когда уже никому не приносят радости. Так что рояль, о котором ты мечтал, теперь твой.

Келеф тихо выдохнул, потом покосился на мага, выразительно опустил ресницы и ровным голосом предложил:

— Пойдём, я покажу тебе крепость.

Хахманух командовал стражниками, разгружавшими повозку.

— Ох уж эти маги, — бурчал он себе под нос. — Вещей-то, вещей. И зачем ему на пару дней все эти коробочки, свёртки, ящички? Фе!

Хин, решив, что благоприятный для жалоб момент настал, высказал червю то же, что и драконикусам.

— Право, ты меня поражаешь, — отозвался лятх, не глядя в сторону мальчишки. — То схватываешь на лету, то выдаёшь отменную глупость — вот как сейчас.

Юный Одезри, несправедливо обвинённый, насупился: