Научи меня любить

Выхожу в коридор, достаю сигареты. Курю только здесь и, в основном, в компаниях таких же курящих. А сегодня вдруг захотелось в одиночестве. Делаю пару затяжек и понимаю, что это не моё. Нечего притворяться, всё равно никто не видит. Сигарета – как пропуск в общую компанию. Кто не курит, выглядит сомнительно и странно. Такие пусть стоят в стороне. Поэтому я начала. Чтобы быть как все. Чтобы не оставаться одной.

Сажусь прямо на ступени и обхватываю голову руками. Неужели я на самом деле такая глупая? У меня даже собственного мнения нет. Выбросить бы эту пачку сигарет, от одного запах которых противно становится! Комкаю её и швыряю в темноту лестничного пролёта.

– Эй, полегче! – раздаётся голос. – Кто это тут сигаретами разбрасывается?

Голос поднимается ко мне. Шаги знакомые. Такое бывает?

– Привет, – улыбается мне Пашка. – Я смотрю, ты богатая стала? Почти полную пачку выкинула. Тебе они не нужны?

– Нет. Мне не нравится курить.

– Зачем тогда куришь?

– За компанию.

– Глупо, тебе не кажется?

– Кажется.

– Тогда зачем?

Тут я взрываюсь.

– Что ты ко мне пристаёшь с этими вопросами? Все курят, и я курю.

– А ты всегда делаешь то, что все остальные вокруг тебя? – он пристально смотрит на меня, отчего мне становится неловко.

– Нет, не всегда, – отвечаю я. – Есть поступки, которые для меня неприемлемы.

– Например? – Пашка не отстаёт.

– Ты, действительно, хочешь об этом узнать?

– Конечно, – он садится рядом со мной на ступени в своих выглаженных брюках, чем несколько удивляет меня. – Составлю тебе компанию на время, – поясняет Пашка. – Ты не против?

– Нет, – и я чувствую, как часто стало биться сердце. Его близость лишает меня спокойствия. Может, он это делает нарочно?

– Ну, так что ты мне расскажешь, Ксения? – спрашивает Пашка. – Чего я о тебе не знаю?

– Ты ничего обо мне не знаешь, – стараясь казаться равнодушной, холодно отвечаю я.

– Так ли это на самом деле? – он берёт прядь моих волос и накручивает на палец. – Мне нравится, когда твои волосы распущенны. Тебе это очень идёт.

– Спасибо.

– А ещё тебе идёт улыбаться. И смеяться. У тебя звонкий смех. Совсем как у маленькой девочки.

Его интонации плавные, мягкие. Можно закрыть глаза и слушать его голос, представляя себя при этом в маленькой лодочке, плавно покачивающейся на волнах. А он протягивает руку и гладит меня по щеке.

– Не бойся, приставать не стану.

– Где-то я это уже слышала.

Он улыбается, совершенно обезоруживая.

– Видишь, ты немного меня изучила. Теперь мой черёд. Так что ты о себе расскажешь?

– Даже не знаю. Разве можно вот так просто о себе рассказать?

– Конечно. Это легче всего.

– Я не уверена.

– Но ведь никто не знает тебя лучше, чем ты сама.

– Я даже не уверена в том, что сама себя знаю.

Признание, болезненное для меня. Иногда я словно ощущаю себя в чужом теле чужого человека, живущего чужой жизнью. Чего бы я хотела на самом деле? Этот вопрос мне никто никогда не задавал. Все считали, что я и так счастлива, и ничего большего мне не надо. И я привыкла убеждать себя в том, что это правда, совсем забыв, что можно было бы прислушаться к своим ощущениям. Я разучилась делать это. Зачем, когда вокруг столько знатоков? Зачем принимать решения, когда есть тот, кто решает за тебя?

– У тебя есть родители, братья, сёстры? – спрашивает Пашка.

– Есть. Два старших брата.

– Значит, ты – младшая дочь. И, наверняка, любимица семьи.

– Да, похоже на то… Папа меня любил больше всех.

– Любил? А что с ним стало?

– Родители развелись, – поясняю. – Не так давно. Теперь я живу с мамой и с её новым мужем.

Пашка понимающе кивает. Неужели ему тоже знакома эта история?

– Нет, у меня в семье было по-другому, – словно в ответ на мои мысли, говорит он. – Отца никогда не было. Только мать. И никаких братьев и сестёр.

– Что значит «отца не было»? Ты же не из пробирки появился на свет.

Он усмехается. Невесело совсем.

– Может, из пробирки. Кто знает?

Мы оба решили помолчать. Тема, затронутая нами, оказалась не самой приятной. Развивать её дальше не хотелось. А только вспомнив об отце, я почувствовала некое сожаление. Жаль, что у них так всё получилось. А ведь могло быть иначе. Неужели они не нашли друг для друга подходящих слов? Оба взрослые, интеллектуально развитые люди в разводе вели себя как дети. И сейчас до сих пор ещё слышатся отголоски. Мама создала свою семью. Отец скоро создаст свою. Найдут ли они новое для себя счастье или будут всё так же вспоминать о старом?

– Не грусти, – Пашка легко дёргает меня за подбородок. – Всё можно пережить. Тебе ещё мало лет. Научишься.

– Так может, ты меня научишь? – спрашиваю я и чересчур смело заглядываю ему в глаза. В полутьме коридора они становятся серыми. И он так пристален ко мне, так внимателен, словно каждое моё слово готов вобрать в себя вместе с воздухом.

– Вряд ли из меня выйдет хороший учитель, – неожиданно осипшим голосом отвечает он. – Самому бы…