Научи меня любить

– Слушай, Камень, а ты не думал над тем, зачем Саньку это? Он ведь реально тогда, в тот вечер, упивался ситуацией, помнишь? Хохмил, веселился. Я теперь-то понимаю, с чего вдруг. Он ведь реально думает, что обоих нас за яйца держит. Мой промах с этим пари у него уже есть за пазухой. И знаешь, не первый это камень у него для меня, но это уже не главное. Главное, я вот чего понять не могу: с чего вдруг у него башню-то срывает? Мог ведь у нас бабла попросить в долг, выручили бы друга, справились. Зачем так сложно все? Зачем ему нужна твоя смерть? Какой у него то с этого интерес? В случае твоей смерти твои деньги кому достанутся? Отцу? Дочери?

– Дочери. Опекуном я Макара назначил. Он лучше ее воспитает, чем мой отец и его жена.

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – протянул Герберт.

– Есть у меня еще одна версия, но только ты там сейчас не ржи, как конь, но походу, друг наш белобрысый элементарно завидует, что нет у него женщины с ним рядом. Понимаешь, он ведь знал, что я на Аглае сдвинулся. У меня Аглая, а у тебя твоя Анжела. Хорошо, хорошо, пусть не твоя! Пусть гонишь ты ее от себя, но она ведь не уходит! Семью вон свою готова разбить, дочку бросить ради тебя. А у него никого! Герыч, и не было никого ни разу, вспомни! Я сейчас не о том, что телок он не дерет! Сам знаешь, что дерет. Я сейчас о том, что он же над каждой копейкой трясется, как кощей над златом. С временными-то, из тех, что на одну ночь, заплатил, отработал и все счастливы – дешевле выходит! А с постоянной женщиной, пусть даже и на пару месяцев, это ж, сам знаешь, дороже получается. Он же, падла, на наших с тобой слабостях с тем пари сыграл. Знал ведь, сколько я за эту тачку выложил. И я ее потерял. Знал и то, что ты азартен, а значит, не устоишь. Ты и не устоял. Подловил, гад. И ведь развел меня на это пари, как последнего лоха! Мол, совсем мы с тобой загнались, давайте, парни, повеселимся! Он ведь к моей новой шахте все равно решил подобраться, хоть я и отбрил его с долей. Спасибо спортсменам-бандитам, дали они, все-таки, мне наводку, кто там у них придумал это все!

– Сдали тебе Санька? – уточнил Герберт.

– Нет, конечно! Молчали, как заговоренные. Понимаешь, только сейчас меня осенило, что Алекс же наш из этого города.

– Правда, что ли? Уверен? Он же не говорил никогда, откуда он.

– Да. Сейчас тем более уверен. Он как-то случайно, по пьяни, проговорился, вскользь. Ты не слышал, а я сделал вид, что не понял. Веришь, как чувствовал, что не надо мне показывать этого.

– Вот тварь! Ладно, Паш, я тебя услышал, пошуршу тут по просторам интернета, залезу еще в парочку мест. Найдем ниточки. Скажи, как связь с тобой теперь держать?

– Номерок телефона запиши, – Павел продиктовал номер телефона Макса и пояснил:

– Это телефон Макса Ветрова.

Герберт закашлялся.

– Да, ты не ослышался. Иногда вот новый друг лучше старого бывает, – Павел невесело рассмеялся, – скажи как сам? Что решил с ногой? А то загрузил я тебя тут по полной, а ты у нас, может, уже побритый во всех стратегических местах, гладенький, как женщина, и на столе хирурга со мной треплешься?

– Тьфу! Зараза! – расхохотался Герберт. – Нет. И не бритый, и не на столе хирурга пока еще. Сустав буду менять. Пусть колченого, но сам буду ходить. Они тут сейчас сустав мне заказали, лежу вот, жду. Ходить не разрешают и не выпускают из клиники. Передвигаюсь на инвалидной коляске, работаю из персональной палаты, да с Анжелой ругаюсь. Смотрит на меня глазами побитой собаки, угождает во всем, терпит все мои издевки и не уезжает. Сам себя за это ненавижу, но и ее видеть не могу, веришь? Жалеет меня, словно я уже калека безногий. Тьфу! Гадство! Ладно, забей, прорвемся!

– Это однозначно, Герыч! – поддержал Павел друга. – Ладно, давай, до связи! И ты меня не слышал сегодня. Скорбишь и все такое.

– Да уж понятно! – хмыкнул Герберт и оборвал связь.

Глава 31

Аглая варила легкий супчик для Ариши, когда ей позвонила подруга Ольга и, торопясь и путаясь в словах, начала говорить слова соболезнования и почему-то успокаивать Аглаю.

– Оля, я сегодня не спала пол ночи, сейчас у меня на кровати спит больная пятилетняя девочка, которую мне надо бы разбудить, чтобы дать ей лекарство, а перед этим еще накормить ее, уговорив съесть хоть что-нибудь. Не мне тебе рассказывать, как сложно накормить больного ребенка, у которого сейчас ангина и высокая температура! А ты несешь какой-то бред о Павле и о его смерти! Они с Максом Ветровым вышли от меня час назад! Собралась и рассказала все спокойно и по делу! – оборвала Аглая подругу.

В трубке наступила тишина.

– Оль? Ты тут еще? – позвала Аглая.

– Вот умеешь ты, подруга, почву из-под ног выбивать! – раздался уже нормальный, без ноток жалости и истерики, голос подруги.

– Оля! Говори! – потребовала Аглая.

Подруга сделала телевизор громче и поставила звонок на громкую связь, сказав:

– Слушай! Все утро из каждого утюга кричат!