Научи меня верить

Красивые пальцы, красивые кисти. Изящные.

Ядвига, помнится, говорила ему, что ей с ее руками даже предлагали работу моделью. Модели с такими красивыми руками, как у нее, очень востребованы. Есть ведь реклама не только одежды, но и колец, часов, браслетов, перчаток, того же маникюра, наконец.

Да какого лешего ему дался этот маникюр!

Мертвых он никогда не боялся, а сейчас тем более. Сейчас ему было важно взять ее за руку. Надо же, еще теплая.

– Как же так, Ясь? – спросил с укором и вслух, не боясь показаться дураком в глазах медсестер и врача. Уверен, они и не такое видели и слышали, работая здесь.

– Я ведь видел, что врачи боролись за твою жизнь, Ясь, видел. Вот только не надо мне сейчас говорить, что твои травмы были несовместимы с жизнью. И не с такими переломами выживали и выживают. Подумаешь, передвигалась бы на инвалидном кресле, но зато жила бы! Черт, Яся, за что ты так со мной? Ладно я, ведь и не в таком дерьме побывал, но Янина и Эрик? Почему ты решила, что им со мной будет лучше, чем с родной матерью, пусть и передвигающейся в инвалидном кресле, а? Молчишь? Правильно, лучше молчи, Ясь! – Алекс хмыкнул.

– Я уверен, что ты еще здесь и слышишь меня. Ты опять все решила за нас двоих. Яська, настырная ты женщина. Ты всегда добивалась того, чего хотела. Всегда. Даже меня смогла убедить когда-то. До сих пор удивляюсь, как ты это сделала, веришь? – он помолчал, вспоминая тот визит Ядвиги в свою квартиру сразу после того, как его выпустили.

– Я обещал тебе это тогда, когда ты в первый раз завела со мной этот разговор, повторю это и сейчас: я дам твоим детям все, что смогу. Они получат лучшее образование и преданного если не отца, так друга. Я порву любого, кто только подумает обидеть их. В этом я тебе клянусь. Иди с миром, подруга. Надеюсь, свидимся с тобой на том свете. Уверен, ты понимаешь, что теперь не так быстро. Мне, в отличие от тебя, не на кого оставить детей. И, Яся, знай, я все равно докопаюсь до правды. Если это твой упырь Свищ виноват в аварии, то из тюрьмы он никогда не выйдет. Это я тебе тоже обещаю!

Глава 22

Александр появился на работе уже после похорон Ядвиги. Появился спустя лишь три недели.

Кто мог знать, что самым трудным этапом окажутся даже не сами похороны Ядвиги, а вызволение детей из плена органов опеки. То, что Агнесса отпустила тогда с ним детей – это было удивительно. Особенно на фоне того, что они потом устроили, заявившись в его дом на следующий день после похорон Ядвиги.

И Александра не отпускало чувство, будто нарочно они свой визит в этот день запланировали. В подтверждение его догадки было то, как Агнесса внимательно смотрела на него, и то, как принюхивалась, тянув носом в его направлении.

Напрасное, кстати, подозрение. Он вчера, как и полагается, выпил рюмку за упокой души Ядвиги. Но выпита она была за поминальным столом и всего одна. Канули в лету те времена, когда они с Герычем и Пашкой могли по одной бутылочке на брата уговорить.

Не тот вчера повод был, чтоб старые времена вспоминать. Хотя, справедливости ради, не ожидал Александр того, что и Герберт, и Павел будут на похоронах.

Были. Поддержали.

И поминальную рюмку поднимал с ним. Хоть и не знали они Ядвигу лично, но пришли, уважили. Похоже, оба знали, кем она ему приходилась. Как знали они и о том, какую она ответственность на Александра взвалила.

Представители органов во главе с Агнессой позвонили в дверь его дома ровно в девять утра. Девять, зараза, утра! В субботу.

Нормальные люди даже еще не просыпаются в это время после рабочей недели, а эти и сами проснулись, и за город уже доехали. И все ради «благой» цели: подловить опекуна на горячем. Не важно, на каком, главное – подловить.

Александр, будучи совой, уже, конечно, не спал, но еще и не проснулся толком. Не спал по причине того, что слышались тихие голоса детей и Марии. Раздавались они с кухни, как, впрочем, и ароматы еды.

– Считается, что в первые дни после смерти душа остается в местах, близких человеку при жизни, наблюдает за родными и все слышит. А после душа предстает перед Божьим Судом, – Александр невольно стал вслушиваться в голос няни. – Согласно церковной точке зрения, в первый день смерти душа напугана, она еще не осознает гибели тела. Затем она начинает бродить по родным местам, вспоминать добрые моменты из жизни, находиться среди родных ей людей и наблюдать за ними.

– А как же яркий свет в конце коридора? Лестница на небо? – раздается голос Эрика. – Разве наша мама не достойна того, чтобы улететь в Рай?

– Это не нам с вами судить, солнышки, – Мария наверняка сейчас погладила детей по головкам, – сразу после смерти все души возносятся на небо. Потом душа опускается в Ад, чтобы увидеть, что может ожидать ее после Божьего Суда.

– Маму будут судить? – звучит испуганный голос Янины.

– Да, моя девочка. Всем нам суждено предстать на том Суде. И все мы, живущие ныне, можем помочь вашей маме.

– Как?