Научи меня желать (СИ)

Но вот ведь подлое существо человек: как бы ни было страшно, как бы она не боялась, что сейчас, на следующий удар сердца Редиш дышать перестанет, усталость всё равно брала своё. Недил начала дремать, поминутно вскидываясь то от оглушающей тишины, то от бреда маркграфа. Потихоньку, на мягких лапах, подкрадывалось отупение вместе с равнодушием, полусон и реальность мешались, Леора уже плохо понимала, где кончается одно и начинается другое.

А за ними – дрёмой, отупением и равнодушием – страх только рос, ухмылялся безглазым черепом, прикрываясь ими, как ширмой.

– Ты здесь? – Голос Редиша окончательно сел, он даже не шептал, а сипел. – Ты здесь? Здесь? – Маркграф резко мотнул головой – в одну сторону, замер, потом в другую. Масляная лампа светила слабо, не столько освещая его лицо, сколько зачерняя тени под скулами, глазах и на щеках, делая генерала старше, измождённее. – Ты здесь?

– Здесь я, здесь, – кадет протёрла глаза, моргая, прогоняя муть. Знать бы, кого он зовет: бабушку, маму? Может, если поверит, что она рядом, легче станет? Хотя с таким же успехом он мог звать и самого Левого, с него станется. – Тише. Хочешь пить?

Редиш не ответил, хоть и затих. Недил нашарила тряпку, лежащую на коленях, смочила из бутылки, протёрла и без того мокрое лицо генерала. Жар пёк её ладонь даже через ткань. Кажется, температура поднялась ещё выше, хотя вроде бы и некуда.

Леора подняла флягу, потрясла возле уха, на слух пытаясь понять, сколько в ней осталось. Выходило чуть больше половины. Только вряд ли вода уймёт лихорадку лучше вина.

– Ты здесь, – снова забормотал маркграф, – знаю. Слушал, как ты спишь, ходишь. Дверь не закрывал. Представлял. Я знаю, знаю. Нос морщишь. Не можешь понять или не нравится ­– морщишь. И утром, когда просыпаешься, тоже. Щёку кусаешь, значит злишься. Волосы за ухо заправляешь, читать мешают. Книгу на коленях держишь, наклоняешься низко. Плохое зрение? Не спросил. Не спрошу. Нельзя!

Недил обернулась через плечо, глядя на напряжённого Редиша, на стиснутый кулак. Это что же получается, у маркграфа возлюбленная есть? Или была? Или это опять про мать с бабушкой?

– Магичка. Почему снова магичка? – потребовал ответа невесть у кого генерал. – Потому что я… – сказал совсем невнятно, – ненавижу магиков. Убью всех. Люблю.

– Всех? – уточнила Леора, тяжко вздохнув.

И тут её осенило: ну конечно, магичка! Это же он про Эрну, а метресса, наверное, даже и не догадывается. Вот ведь два гордеца, вечно вместе, но молчат, так и проходят рядом и по отдельности. Какая разница, если что-то между ними когда-то случилось? Главное, что может быть.

Отец, дай им счастья, лишь бы с Редишем ничего не случилось, только бы поправился.

– Класть я хотел на интересы империи и вместе с вашими планы, милорд! – сипло, но неожиданно связно рявкнул маркграф. – Не отдам. Ищите другую куклу. Не мне, но и не вам. Грызи хрен, старый осёл, – генерал ухмыльнулся, хотя это больше напоминало судорогу. – Девчонка. Дура. Нельзя…

– Мило, – устало оценила Недил.

– Леора.

– Что? – машинально переспросила кадет.

– Ле-о-ра, – повторил маркграф её имя по слогам, словно на языке их перекатывая. – Ле-о-ра. Ты здесь?

– Д-да, – споткнувшись, отозвалась она, потерев собственный наморщенный нос.

– Моя, – твёрдо заявил Редиш. – Не отдам.

И снова затих, дыша тяжело, сипло.

***

Снова проснулась Недил от не самого комфортного ощущения: ей причудилось, что на неё смотрят, и это было не слишком приятно. Леора начала судорожно соображать, не храпела ли она, не пустила ли слюну и, вообще, как она сейчас, такая помятая, может выглядеть. И только потом поняла: на неё действительно смотрят, лицо маркграфа было очень близко – между ними и книжку, что потолще, не просунешь. А следом пришло и ещё одно понимание: нет, ничего ей не примерещилось и ничего она себе не напридумывала, всё правильно поняла. Он действительно знает и как она щёку закусывает, и как волосы за ухо убирает, и многое, многое другое.

Правда, Редиш тут же нацепил свою обычную равнодушную физиономию, но его это уже спасти не могло. Пожалуй, сейчас ему и сам Левый бы не подсобил, даже заявись он лично.

– Привет, – улыбнулась Недил, не поднимая головы – она так и уснула, сидя на полу, пристроившись щекой на краю дивана.

Леора протянула руку пощупать лоб генерала, Редиш попытался отодвинуться, но далеко отползти не сумел. К неимоверному счастью кадета, генеральский лоб оказался холодным.

– Почему здесь разит, как в винной бочке? – помолчав и ещё кадета поизучав, спросил маркграф.

Голос его тоже изменился к лучшему, хоть всё ещё и сипел.

– Потому что ты напился, как последняя свинья? – предположила Леора.

– Ни разу не видел пьяной свиньи, – пробормотал явно озадаченный Редиш.

– Жаль, что здесь нет зеркала. Хотя, в нём бы ты увидел похмельную свинью. А ещё у тебя был жар, – сжалилась Недил. В конце концов, издеваться над больными и ранеными недостойно истиной дочери Отца, надо быть милосердной. – И я ставила тебе винные компрессы. Так что теперь ты проспиртован не только изнутри, но и снаружи.

– Прекрасно, – неопределённо оценил генерал.