Научите меня стрелять

– Под трибунал пойдешь, сучок.

Егоров с Белым бегом возвращались к машине.

Я двинулась им навстречу и протянула обе руки, подставляя их для наручников:

– Арестуешь?

– Дура, – толкнул меня плечом Пашка и сел за руль, хлопнув дверцей так, что машину качнуло. – Никуда он не денется. Если не вернется во Владикавказ, то сдохнет в горах, – пообещал Егоров, зыркнув на меня в зеркало заднего вида.

Я молчала.

Колонна тронулась, мы потихоньку двинулись следом.

Думать ни о чем не хотелось: ни о прошлом, ни о будущем. Пашка не унимался.

– У него оружие есть? – все так же, не оборачиваясь, спросил он.

Я полезла в карман куртки, вытащила и протянула Пашке пистолет.

– Опаньки. – Егоров дал по тормозам и повернулся в мою сторону.

Я переложила в его ладонь пистолет и спрятала руки в карманы. Пашка вытаращился на меня:

– Это что?

– Что – что?

– Ты сама не видишь, что это зажигалка?

Михаил хмыкнул, не поверил, взял у Пашки пистолет:

– Точно, зажигалка.

– Между прочим, он с этим оружием вывел меня из ресторана. Другого не было, пока Дуйков не влез к нам в дом. Так-то.

Пашку передернуло от моих слов.

– Ты слыхал, – обратился он к Михаилу, – к ним в дом!

– Где теперь оружие Дуйкова? – Белый сохранял способность мыслить.

– Осталось в машине там, в лагере.

– Значит, твой грузин теперь вооружен.

– Он не знает, что в машине есть боевое оружие. Это я спрятала пистолет, а потом не смогла найти. Да что ты к нему привязался? Он вам на блюдечке поднес этого Дуйкова-Айланова, а вы как щелкали клювами, так и продолжаете щелкать. Если все в милиции так работают, то понятно, почему у нас преступность растет.

– Нет, она будет меня учить, как надо работать, – опять завелся Пашка.

– Можно я пересяду в другую машину?

– К этим, к сообщникам своим?

– Егоров, ты совсем спятил? Останови машину.

Тут Пашка и сам понял, что сморозил что-то не то, и примирительно разрешил:

– Ладно, сиди, – и до самого Владикавказа не раскрыл рта.

Егоров высадил меня возле гостиницы, сказал, что номер забронирован на его имя, сунул мне мой настоящий паспорт, и они с Михаилом уехали.

Вернулись они под утро, Пашка открыл дверь и, стоя на пороге, еще продолжал разговор с Белым:

– Куда он сунется? В горы одному – это же верная смерть. Солист, блин, нашелся. Значит, поедет по Транскавказской. Погранцов предупредили, ОМОН выставили – не уйдет.

Я укрылась с головой одеялом, чтобы не слышать больше ничего о Шалве. Помочь ему я уже ничем не могла, изводить себя было бессмысленно.

Пашка стал устраиваться рядом со мной, будто не было похищения, радиомаяка в моей сумке и его обидных подозрений. Я повернулась к мужу спиной и напряглась.

– Кать, – дыша мне в плечо, зашептал Егоров, – ты спишь? – Не дождавшись ответа, он перешел на монолог: – А я Бильбо Элеоноре оставил, больше некому, ее он хоть немного знает. Машка с ним сразу подружилась. Они бесятся вдвоем так, что пыль столбом, представляешь, гоняются друг за другом по дому. Да, я там пакет с твоими вещами принес: сумка, платье, туфли – ну в чем ты на свадьбе Мишкиной была. Кать, ты такая красавица во всем этом – закрываю глаза и вижу тебя. Все время, пока гонялись за вами, вспоминал, какой ты была в тот день.

– Егоров, помолчи, – попросила я.

Пашка только и ждал, что я подам голос. Он развернул меня к себе и уткнулся лицом в грудь:

– С ума чуть не сошел, представляя, как он дотрагивается до тебя, или, еще хуже, не только он до тебя, но и ты до него.

– Егоров, сейчас получишь! – взорвалась я.

– Молчу, молчу, – растягивая мне вырез футболки, бормотал Пашка, – но отпустила ты его все-таки зря, ясное море. Меня могут в должности понизить из-за твоей выходки.

– Да ладно тебе ныть. Дважды собственную жену использовал как приманку. Начальство оценит твою фанатичную преданность долгу. И все ради чего?

– Так ведь винодел с Прясниковым снюхался, вот Белый и решил запустить тебя в их компанию, разработал план. Начальство план утвердило. И знаешь почему?

– Да, почему?

– Потому что Мишка сказал, что ты обстрелянный и надежный человек, и характер у тебя стойкий, что ты из самых безнадежных ситуаций находишь выход. Рассказал, что тебя похищали, в тебя стреляли, что ты увела из-под носа у Прясникова и бандитов ценный груз.

Я недоверчиво слушала Пашку. Неужели все это я?

– Паш, а если бы меня Шалва не умыкнул?

Егоров подвинулся ближе и опять заглянул в вырез моей футболки:

– Не мог он устоять против такой силищи.

– Дурак, – беззлобно обозвала его я.

Утром я обнаружила в пакете кроме своих вещей пистолет. Пашке я призналась, что понятия не имею, как он туда попал. Егоров хотел что-то сказать, уже открыл рот, но передумал, забрал оружие и положил его в пакет для вещдоков. В тот же день мы уехали в Краснодар.

Когда мы все вместе собрались за столом в огромной четырехкомнатной квартире Белых, я с опозданием подумала, как безнадежно мужчины испортили Элеоноре праздник.

– Эля, ты-то как? – обратилась я к подруге, когда Белый с Егоровым вышли покурить на балкон.