Научите меня стрелять

– Это меняет дело, – прикрыла я глаза, – но от денег вы ведь не откажетесь?

– Кстати, – вспомнил Дуйков, – у кого они?

– У мента. Давайте ему позвоним прямо сейчас, и вы обменяете меня на доллары.

– Успеется. Деньги меня в данный момент не интересуют.

– Почему?

– Потому что у меня есть ты! – удивился он моей тупости.

Насильник стащил с меня куртку и остатки того, что было свитером. Он разглядывал меня, и глаза его щурились под стеклами очков, прикрывая безумный огонь. Нужно было продолжать разговор, но я уже не хотела ничего знать, кроме своего будущего. Ножницы опять оказались в руках у маньяка, и я, не отрываясь, смотрела, как они жевали резинку бюстгальтера. Я напряглась:

– Налей мне выпить.

Дуйков отложил ножницы:

– Чего тебе налить? Есть коньяк, есть водка, есть джин.

– Коньяк. А лимон есть?

Он изобразил смех. Это был отвратительный звук, похожий на гусиный гогот.

– Девушка из высшего общества? Давай после…

И он опять взял ножницы. Ножницы не справлялись, Дуйков зверел у меня на глазах.

– Давай выпьем, – опять предложила я.

Он нехотя вышел из комнаты, по пути пнув ногой кресло.

Я попыталась пошевелить рукой. Рука слушалась, рефлексы возвращались. «Говори с ним», – просила я себя.

Дуйков принес коньяк, опустил в стакан трубочку и поставил рядом со мной, очевидно желая проверить, смогу ли я взять стакан в руку. Я посмотрела на коньяк и, демонстрируя беспомощность, откинула голову на подушку. Руки мои безвольно лежали по обе стороны тела.

Дуйков бросил ножницы почти у меня под рукой, снял с моего плеча одну бретельку, потом вторую, грудь обнажилась, и Денис Олегович засопел от сладострастия. Глядя ему в глаза, я накрыла ножницы ладонью и разомкнула кольца. Дуйков снял очки и поднес мне стакан с трубочкой.

Поймав ее ртом, я облизала губы, поиграла кончиком языка трубочкой, и только после этого втянула жидкость. Дуйкову игра понравилась. Я повторила прием, представляя в подробностях, как зажму в руке раскрытые ножницы, подниму руку и воткну их ему в шею. Я уже видела место, где пульсировала на его горле артерия.

Дуйков решил, что пора переходить к активным действиям. Он накрыл меня своим телом, устраиваясь поудобнее.

Ножницы вонзились в шею именно там, где я представляла, насильник схватился за горло и уткнулся головой мне в плечо. Темный фонтанчик бился в его руке, он ловил его, пытаясь зажать рану.

Содрогаясь от омерзения, я скинула его со своего плеча, перевернулась на бок и перетащила себя на другую сторону дивана. Голова кружилась, тошнота подкатила к горлу, и я согнулась пополам.

Стащив с дивана какие-то тряпки, я с отвращением терла себя ими, размазывая кровь Дуйкова по своей груди. Тот издавал какие-то хрипящие и булькающие звуки, я боялась оглядываться на него и осторожно, держась за стены, двинулась к шкафу.

Надевать свитер смысла не было, я накинула куртку, надела джинсы, достала свою сумку, сунула в ее боковой карман свитер и потащила сумку к выходу. Дверь оказалась заперта.

Я со стоном прислонилась к холодному дерматину, понимая, что придется вернуться в комнату и поискать ключ в карманах костюма Дуйкова. Вернуться туда, где истекал кровью человек, пусть даже убийца и насильник, было за пределами моих сил.

Свобода таилась за этой чертовой дверью, а я не могла заставить себя действовать. Минуты текли, дверь оставалась запертой.

Раненый на какое-то время затих, и, поборов страх, я уговорила себя вернуться за ключами.

Меня бил озноб. Стараясь не смотреть на Дуйкова, я дошла до стула, уронив его, подняла с пола упавшую одежду и кинулась в коридор. Тяжелая связка ключей в дорогом футляре из натуральной кожи оттягивала карман пиджака, я вытащила их и стала подбирать нужный мне ключ. Руки дрожали, и попасть в замочную скважину я никак не могла.

Наконец один из ключей подошел, я повернула его в замке и толкнула дверь.

Куртка под напором ветра тут же распахнулась, выставив солнцу мой живот и едва прикрытую грудь. Запахнувшись, я сделала несколько шагов и огляделась.

Это был разъезд со станционным домиком. Во все стороны от домика тянулись столбы электропередач и рельсы. Придерживая куртку одной рукой, другой я тащила за собой сумку и со скоростью черепахи двигалась к дороге, оглядываясь и ожидая каждую секунду, что раненный мной человек выскочит из дома и кинется в погоню.

Нужно было позвонить Эле, Шалве или Мишке, объяснить, где я, чтобы они приехали и забрали меня отсюда, но сначала необходимо было убраться подальше от этого жуткого места, где лежал окровавленный Дуйков.

Дойдя до дерева, растущего у дороги, я прислонилась к нему, сунула руку в кармашек сумки, вынула трубку и включила ее. На дисплее высветилась и погасла надпись «Батарейка разряжена».

Я села на землю, уткнулась лицом в колени и дала волю слезам. Плач мой был слышен далеко от этого места, но никто не пришел на помощь, приняв, очевидно, его за вой зверя.

Наплакавшись, я вытащила ремень из джинсов, застегнула его поверх куртки и побрела в сторону дороги.