Научиться дышать

— Ты до какого места дошел? — поинтересовалась Вересова, пытаясь вспомнить сюжет книги из детства.

— До того, как они с Геком пришли на кладбище.

Скоро будет убийство… От погружения в процесс чтения ее отвлек звонок телефона. Волков. Наконец-то папаша объявился.

— Ира! — его голос словно в панике метался по линиям передачи связи. — Где Света?

— Волков, ты смеешься надо мной? Вопрос в том, где ты? А твоя дочь у меня дома булочки ест и книги читает.

— Буду через пятнадцать минут.

Должно быть, он мчался на незаконно высокой скорости, раз действительно через пятнадцать минут оказался в ее квартире. Света побежала к нему на руки, и Иван закружил девочку, прижимая к себе.

— Светуля, моя хорошая, — приговаривал он, — а где же мама?

— Не знаю, папа.

— Ты пока одевайся, а я с тетей Ирой поговорю.

— Светочка, забирай конфеты, если хочешь, — крикнула ей Ирина и повернулась к Волкову. — Что с твоим телефоном? И что это вообще было?

— Оксана должна была забрать Свету, но ее телефон не отвечает. А я был на деловой встрече, то есть о телефоне думал в последнюю очередь. — Иван набрал жену еще раз. — Ответь, Ксюша, — процедил он сквозь зубы. — Черт!

— Не кипятись, Волчара. С ребенком все хорошо.

— Спасибо, Ира, человеческое спасибо.

— Человеческое не за что.

— Готова, Света? — мужчина помог ей завязать шарф и взял за руку.

Внезапно Света вырвалась из рук Волкова и подбежала к Ирине. Обняла ее так, что у той чуть слезы не брызнули от умиления.

— Спасибо, тетя Ира.

Иван с девочкой ушли, а Вересова еще долго смотрела на дверь. Нет, в их семье не сбой настроек произошел. У них произошла беда.

9

...Прошлое часто романтизируют… когда оно было настоящим, оно обладало той же странной пустотой, которую мы ощущаем сегодня.

Джон Апдайк «Иствикские ведьмы»

Вересова с неподдельным интересом разглядывала аккуратный газон и уже сникшие цветы. Когда-то они явно благоухали и цвели ярче яркого. Но всему в этой жизни приходит конец. Это самая непреложная из всех истин. Солнце может не подняться на заре, Тихий океан — выйти из берегов, да что угодно может случиться. Однако конец предсказуем для каждого живого существа.

Этот прекрасный вид замершей природы, которая словно бы ежилась на ветру и просила накинуть на нее теплый пуловер, заряжал ее нервную систему новой силой. Казалось, будто прошлое здесь, рядом. А этот садик лишь тонкая стена между ней и прошлым. Коснись — и один из тех волшебных дней в Терехово вернется в ее жизнь.

Но нет, она сама приблизила свой конец. Заступив однажды за край, пути назад нет.

— Ира, как тебе наш садик? Сейчас, конечно, ничего тут нет красивого, — вздохнула Оксана, — но я все своими, — она подняла руки вверх, — руками здесь делала. И Ваня помогал.

— Вы молодцы, — отвлеченно ответила Ирина, находясь сейчас явно не в этом месте и не с этими людьми.

Она помнила до мельчайших деталей цветы и круживший вокруг нее теплый воздух, мошкару и жуков, Собаку. Помнила ту баню и свой конфуз… Господи, только руками человека можно сломать идеальную картину мира. Только его руки настолько жестоки, а разум расчетлив, что он ломает хребет всему хорошему, что сам же и создает.

— Ира, добрый день, — поздоровался Волков, вынося мангал. — Дима с тобой?

— Да, я отправила его в дом. Может, со Светой поиграет.

Как это было странно. Сюрреалистический бред, какой не под силу изобразить даже Сальвадору Дали. Частички в калейдоскопе сошли с ума и прыгали, разбиваясь друг о друга. А сумасшедший фокусник тряс им и тряс.

— Вань, — девушка отвела его в сторонку, пока Оксана занималась едой, — это все, — обвела рукой прилегающую местность, — ну как бы сказать…

— Кажется полной ерундой?

— Ага.

— Я сам не в восторге, но Ксюша чувствует свою вину за то, что забыла про Свету в школе, и вот — решила устроить этот пикник.

— Вина за ней определенно есть. Но она заглаживает ее действительно своеобразно. Ты поговорил с ней? Вытряс из нее правду? И рассказал о нас? Это волнует меня больше всего.

— На все вопросы нет.

— Волков!

Их едва успевшую начаться перепалку прервал голос Оксаны, которая уже почти закончила.

— Дети сейчас придут, и можно приступать. Ира, спасибо большое за то, что согласилась прийти и за то, что приютила Светочку в тот день.

Щеки девушки зарделись стыдливым румянцем, но не таким, каким пылают щеки девственницы при виде хорошо сложенного мужчины. Уж Вересова-то знала все виды стыда и его проявлений. Это стыд за что-то, что она утаивает от Волчары. И по этой же причине она не забрала дочь из школы.

— У тебя новая прическа. Как ты решилась остричь волосы? Наверное, сложно было, — сменила тему разговора Ирина, чувствуя себя неловко из-за этой Ксюшиной доброты. Маниакальной доброты.

По лицу Ивана молниеносно пробежала тень и скрылась. Ирина это заметила и нахмурилась, удивленная его реакцией. Не нравится каре жены? И правда, есть в нем что-то дешевящее ее внешность.