Научиться дышать

Дважды ее просить было не нужно. Сон, точно агатовое крыло гигантской птицы, накрыл ее и унес в безгласное царство с угольными стенами; и все в этом царстве было молчаливым, словно щели и окошки плотно замазали сажей и приказали даже шаловливым ветеркам не совать сюда нос. Аспидно-черное небо тяжелым сапогом надавливало на мерно вздымающуюся грудь Ирины, засасывая в свою черноту. В чумазой, цвета воронового крыла, быстрине облаков угадываются все скрытые страхи и переживания.

Волков бросал на нее мимолетные взгляды, позволяя себе на пару секунд отрываться от ночной дороги. Думал ли он когда-нибудь, что судьба подкинет ему такой сюрприз? Ира Вересова слишком дикая для его тихой, пустынной жизни. Она словно пиратский корабль в его штилевом море. Нарушает покой. Врубает на всю мощность тревогу. Заставляет бояться собственных эмоций. Разгадать коварные планы судьбы невозможно, но можно сделать все, чтобы выйти из этой передряги с наибольшим выигрышем.

— Ира, просыпайся, — легонько толкнул ее в плечо Иван, — мы почти у твоего дома.

— Уже?..

Открыв глаза, она стала свидетельницей все того же нагло смотрящего на нее скорбными глазами землисто-черного неба. Так и хотелось показать ему язык, пусть знает, что она со всем сдюжит!

Навстречу им вышла Оксана Дмитриевна.

— Мамочка, ты как? — Ирина прижалась к ней и только сейчас заметила обилие марок и форм автомобилей на парковке дома. — А что это за машины?

Не начались ли у нее галлюцинации? Может, уже похороны? Она ведь только что узнала…

— Это родственники и папины друзья, Ириша. Пройдем в дом. И вы здесь, — одарила презрительным кивком Ивана.

— И вам «здравствуйте», — ответил он.

Слова утешения были явно излишни. Мамаша Иры не страдала от горя и не пила бутыльками валокордин. Похоже, что смерть мужа стала для нее чем-то вроде избавления. Прямо миссис Мэллард из «Истории одного часа» Кейт Шопен: точно получит сердечный удар от «радости», если вдруг муж вернется с того света.

«Приносим свои соболезнования», «Очень сочувствуем вашей утрате» и так далее — эти (по большей части лживые) сочувствия обрушились на Волкова, стоило только переступить порог дома Вересовых. Куча людей обосновалась в гостиной, точно собрание аристократии конца девятнадцатого века.

«Бокалов шампанского и цветка в петлицах не хватает этому соболезнующему цирку богачей», — с отвращением подумал Иван.

— Ваня, пройдем в кухню. Мама позже к нам присоединится, — голос Ирины пробился к нему сквозь толпу, и она потянула его в сторону кухни.

— Что здесь творится? Какая-то благотворительность посреди ночи?

Девушка налила себе полный стакан воды и с ним села за стол. Слава богу, хоть тут можно было уединиться от этого роя стервятников, слетевшихся поклевать еще не успевшую остыть печень отца.

— Я не знаю, — натянуто улыбнулась она. — Это дело рук матери. Я не в курсе ее затей.

— Но ты же понимаешь, что это не нормально, Ира? Это омерзительно.

— Что именно, Вань? — повысила голос Ирина; ее лицо было изможденной фреской красивой когда-то женщины. — Что они хотят поддержать нашу семью в час утраты?

— Ты прекрасно осознаешь, что поддержка, если и будет, то сугубо материальная и с рассчитанной заранее выгодой. Твоя мать позвонила нам около часа назад, а все эти господа уже здесь! У вас что, есть тревожная кнопка для таких ситуаций?

Накалившуюся обстановку разрядил приход Оксаны Дмитриевны, которая имитировала всхлипы и слезы, но Волков видел, как сияло свежим макияжем ее лицо, а глаза сверкали запеченными тенями темно-синего цвета.

«Идеал скорбящей жены и неутешной матери…» — никак не мог успокоиться он; желание унести из этого ужасного дома ноги с каждой минутой все возрастало.

— Мам, кто все эти люди? Ваня говорит, что их нахождение здесь сейчас мерзко, — произнесла девушка и утонула в объятиях матери.

— Много он понимает, — отмахнулась от него Оксана Дмитриевна, — в наших традициях. Он же из другого общества.

— И знаете, очень этому рад, — вставил Иван. — Думаю, что ваш муж сейчас закрывает лицо ладонью на небе, чтобы не видеть этого.

— Как ты смеешь, щенок безродный, говорить такие вещи в моем доме?! — прошипела она, и Волков отшатнулся, явственно увидев ядовитую гадюку.

— Мама! — вскрикнула Ирина.

— Лучше быть безродным щенком с гордо поднятой головой, чем каким-нибудь тибетским мастифом, ставшим безголосым слугой своей низменности.

На этих словах бесполезная перепалка с матерью Иры прекратилась, и Волков вышел из кухни. Он слонялся среди этих безликих костюмов, говорящих одним голосом на одни и те же темы. Он больше ни ногой не ступит в этот проклятый дом денежной похоти и несдержанности!

Через какое-то время он увидел выходящую из дверей кухни Оксану Дмитриевну с Ирой под руку. Передав дочь служанке, она подошла к Волкову.

— А куда повели Иру? Нам уже домой пора. Я привезу ее завтра, если нужно.

— Ира уже дома, мальчик мой. Дай ей прийти в себя, бедняжке, а то давишь своей пятерней ей на горло, совсем уже запудрил мозги девчонке! А ей много, что ли, надо? Красивое мужское тело, и больше ничего не волнует!