Научиться любить-2 (СИ)

Женщины вышли, оставив их наедине, лишь одна, самая молодая так и осталась стоять на своем месте, склонив покорно голову и ожидая какого-то особого приказа.

— Что не так? — рыкнула Сатифа, но тут в разговор вмешался сам Сиддик.

Его молодая жена была еще не в курсе как себя стоит вести рядом с дочерью Сиддика, поэтому несколько опешила с ней, как с любимой женой халифа так позволяют разговаривать.

— Я разберусь.

Он попытался успокоить свою дочь и лично выпроводил молодую жену, попутно о чем-то ей говоря. Когда же последние признаки ее присутствия скрылись за плотно закрывшимися дверями, они наконец смогли спокойно поговорить о самом главном.

Сатифа взорвалась проклятиями. Ее голос стал грубым, жестким, ругань полилась из прекрасных губ и все что оставалось делать Сиддику и с недоумением наблюдать как его прекрасная дочь, словно последний сапожник, проклинает все на свете самыми последними словами.

Когда же гнев достиг своего апогея и руки женщины сжались и начали искриться готовой выпалить в разные стороны магией, он быстро подбежал к ней и заставил успокоиться. В гневе Сатифа была страшна как самый ужасный ураган, как песчаная буря, коих он на своем веку повидал очень много и ни одна из них не могла сравниться по разрушению с гневом любимой дочери.

Все стало сразу понятно. План провалился, но цели все же оставались прежними.

— Он был почти мой. Почти! Если бы не эта мразь, мы бы сейчас пировали на костях этих беспомощных.

— Что значит почти? — спросил Сиддик, присаживаясь на подготовленную подушку. — Что могло помешать тебе в осуществлении нашего плана?

Сатифа утихла, но вскоре продолжила. В этот момент в двери постучали в внутрь один за одним вошли слуги, неся в руках подносы с едой и различными яствами. Ставя их рядом с Халифом, они тут же удалялись прочь, видя в каком состоянии находилась приехавшая дочь их повелителя.

— Я думала она умерла, но в глубине души знала, что это невозможно.

— О ком ты?

— Малена, отец. Она жива и уже как я понимаю давно прислуживает этому жалкому роду.

Сиддик ничего не ответил и потянул руку за едой.

— Она все испортила. Остановила меня в шаге от победы.

— Значит ты предусмотрела не все, хотя убедила меня в обратном.

Дочь резко повернулась к отцу и посмотрела на него своими широко открытыми глазами. Их черная бездна была готова проглотить ничего не подозревавшего халифа, но тот, зная характер своей дочери, просто переждал нахлынувший гнев.

— Я виновата — сама знаю, но не надо мне об этом напоминать. Кто знал, что она будет находиться именно там? Прошло ведь столько времени. Орден распался на части, все выжившие разбежались по разным уголкам мира, как испуганные потопом крысы. Удивительно как ей удалось выжить в той неразберихе.

Халиф выслушал ее и как будто ничего не понимая в ее разговоре, пригласил за стол. Сатифа не сразу, но согласилась. Голод мучал ее уже несколько часов и только ненависть и злоба, наполнившая ее за последние несколько дней, не давал задумываться о ее. Теперь ей можно было расслабиться и спокойно поесть.

Проглотив практически все, что было принесено, она довольно упала на несколько лежавших позади нее подушек. Сон стал подкрадываться к дочери могущественного халифа, но она отогнала его, вновь поднявшись и заговорив с отцом о будущей судьбе их общего плана.

— Ты так спокоен, что это начинает меня пугать.

Халиф улыбнулся.

— С твоей неудачей ровным счетом ничего не поменялось. Захват долин — это вопрос времени, ближайшего или нет — меня это мало заботит. Сейчас ни за пределами моего царства, ни тем более внутри, нет таких врагов, которые бы угрожали мне одним лишь своим существованием. Мы что-нибудь придумаем, по крайней мере теперь нам известно с кем нам предстоит столкнуться.

Он наклонился через весь стол и взял из самой крайней миски несколько сушеных яблок. Затем, предложил дочери пройти в свою комнату и отдохнуть после долгой дороги, однако женщина отказалась, посетовав на то, что ненависть не даст ей спокойно заснуть.

Так они провели почти целый час, пока остатки посуды не были вынесены слугами, а в помещение вновь не зашли наложницы халифа. Их было много и все оказались с закрытыми лицами в длинной одежде. Сатифа бросила ненавистнический взгляд на каждую из них, зная, что сейчас все они смотрят на нее и после вышла, даже не попрощавшись с собственным отцом.

Сиддик простил ей это. Дочь всегда была особенной в характере и с самого детства проявляла его во всей красе. Теперь же, обученная и воспитанная по всем правилам Ордена, ей прощалось буквально все, если это конечно не выходило за рамки дозволенного.