Научиться не тонуть (ЛП)

  Я все быстро нарезала и отступила, чтобы дать глазам отдохнуть.

  «Что за работа?»

  Все было готово для ужина. Желая остаться вблизи, я вымыла разделочную доску и нож, проторчав с сушкой дольше, чем требовалось, выхватывая как можно больше информации из разговора, который я подслушивала на кухне.

  «Да, эта работа кажется хорошим предложением. Но Люк, ты не думаешь, что лучше сначала встретиться со своей семьей, не с этим так называемым другом, о котором ты ничего не знаешь?» Я хочу больше информации. Я хочу услышать голос Люка и узнать от него все подробности. Я осторожно похлопала Маму по плечу. Она отмахнулась от меня.

  Я сделала два шага по направлению к гостиной, когда она сказала, «Хорошо, когда мы тебя увидим?» Она вздохнула. Пауза. «Избегай неприятностей и приходи домой как можно раньше. Я люблю тебя.» Еще одна пауза. «Пока.»

  Прежде чем я подумала остановить ее, она повесила трубку.

«Клэр. Вернись на кухню.» Ее тон был резким. «Я не сказала, что ты закончила помогать мне с ужином. Ты думаешь, что эта посуда сама уберется?»

  Я поджала губы и вернулась. Я открыла дверцу посудомойки и вынула тарелки. Вены на ее лбу теперь пульсировали. Шанс убедить ее отпустить меня в поездку с Дреей потерян.

  Мама вытащила сковородку и хлопнула дверцей шкафа. Она должна быть рада. Выйти раньше и получить работу? Разве это не хорошо? Пусть даже если Люк не может прийти домой сейчас?

  Она была уже достаточно разозлена, и мне скорей всего стоило помолчать, но она говорила с Люком, а я нет.

  «Как Люк?» Спросила я.

  «Нормально.» Она бросила сковородку на плиту. Звон эхом заполнил комнату.

  «Он вышел раньше? Это хорошо, ведь так?»

  «Да.» Она включила конфорку на полную. Пламя вспыхнуло, поглощая сталь синими огнями.

  «Когда он будет дома?» Отважилась я спросить, собирая тарелки в стопку и убирая их.

  «Со временем.»

  Я устала от ее односложных ответов. «Что за работу он получил? Он сказал, когда перезвонит? Я хотела с ним поговорить.» Я надулась.

  «Ты не можешь получить все, что хочешь,» она практически наорала на меня. Оливковое масло, чеснок и лук упали на сковородку, шипя от жара. Я закрыла рот. Я начала загружать миски и чашки, стоящие в раковине, в посудомойку, гнев закипал во мне. Мама не могла даже ответить на пару моих вопросов. «Кстати говоря,» она продолжила, «ты никуда не поедешь с Дреей и ее мамой этим летом. И никаких «если», никаких «но». И даже не думай просить отца. Тема закрыта. Закончи с посудой и убирайся из моей кухни.»

  Моя Мама так и хлопала дверцами шкафа и шумела задвижными полками, пока готовила. Скорей один звонок от Люка улучшит Маме настроение, чем у меня получится переубедить ее отпустить меня в поездку. Я почувствовала, как мой гнев к Маме переключился на Люка. Он разозлил ее и разрушил все мои шансы.

  По пути из кухни я встретилась взглядом со Скелетом. Он поднял руку в приветствии. Всего лишь помахал, чтобы напомнить о своем присутствии. Он видел. Я проигнорировала его и направилась в свою комнату.

  Шум на кухне постепенно стих до полной тишины. Я знала, что курица в духовке, рис медленно кипит, брокколи варятся. И я также знала, что Мама сейчас в гостиной, стоит перед ее коллекцией рождественских украшений. Ручная работа ее отца, сделанная из стекла, серебра и кристаллов на открытом огне. Вытравленные и вырезанные маленькие детали. Дедушка использовал все свои навыки, которые он практиковал больше десяти лет, чтобы создать идеальные пять украшений как подарок для Бабушки в честь рождения моей Мамы. И когда родился Люк, Бабушка передала этот подарок Маме. Она хранила их в буковом книжном шкафу, чтобы год за годом восхищаться ими, представленными на изящном, миниатюрном, серебряном дереве. Прям над уровнем глаз, идеальная высота для Мамы, чтобы с легкостью снять любое украшение, тщательно осмотреть, прежде чем вновь повесить каждое сокровище. Она кажется безумной, когда делает это – тот ритуал, когда она выкладывает пять разных кусков материи, очиститель стекла и уксус, олово для полировки серебра, белые перчатки, как уголки ее губ немного поднимаются, а ее лоб морщится от сосредоточенности. Питер иногда облизывал свои пальцы и оставлял по одному отпечатку пальца на каждом украшении. А потом мы оба спорили на M&M’s, сколько времени у нее уйдет на их чистку.

  Я знала, что она смотрит сейчас на все пять украшений, наблюдая за следами пыли и пятен. Она смотрит на свои часы, может, оглядывается через плече на кухню. Страх испортить ужин сдвинет ее с места. Но, если бы мы сейчас с Питером поспорили, я бы поставила десять M&M’s на то, что украшения будут сверкать к завтрашнему утру.