Научиться ценить [СИ]

История казалась слишком нереальной, а возникающим вопросам не была числа. Как Янка оказалась на чужой загородной даче с пятью отморозками, решившими развлечься с глупой девчонкой? Почему Денис, помчавшийся на помощь сестре, не перезвонил больше никому, не обратился за помощью в милицию, когда еще существовала возможность что-то сделать? Зачем бросился туда один, изначально зная, что силы не равны?

Поверить в гибель парня было тяжело. Полина всматривалась в лицо мужа, пытаясь разгадать его мысли, но это ей не удавалось. Он словно окунулся в какую-то пропасть, выхода из которой не было. Захлебнулся внезапно свалившейся тьмой.

В больницу к Янке их не пустили. Девчонка наотрез отказывалась видеть кого бы то ни было, за исключением сотрудников милиции.

Они встретились только на похоронах. Сырой промозглый ветер рвал листья с деревьев, облетающих раньше срока. Даже осень наступила слишком несвоевременно…

Полина едва узнала Янку в маленькой сжавшейся фигурке. Полное отсутствие макияжа делало ее похожей на ребенка, но застывшая в глазах бездна свидетельствовала совсем о другом. Детство осталось слишком далеко.

Мирон шагнул к девушке, кажется, готовясь сказать какие-то слова поддержки. Но увидев его, она вдруг вскинулась, задрожала всем телом, закричала тонко и пронзительно. Ее надрывный крик в мертвой тишине кладбища звучал, подобно раскатам грома.

— Убийца! Это ты во всем виноват! Как ты посмел явиться сюда!!!

Невысокая женщина в черном — мать — метнулась к Яне, обхватывая ее за плечи.

— Деточка, милая… успокойся… Не надо, не надо…

Янка вырвалась, бросаясь к мужчине. Вцепилась в полы пальто. С размаху ударила его по лицу. Мирон замер, однако даже не попытался увернуться от посыпавшихся на него ударов.

— Это все из-за тебя! Если бы ты приехал… Денис был бы жив!

Мать попыталась оттащить ее в сторону.

— Яночка…

— Не трогай меня! Не буду молчать! Это он должен был быть на месте Дениса!

Она зарыдала, отчего ее и без того изможденное лицо стало казаться похожим на маску.

Мирон впервые попытался заговорить.

— Яна… Я не знал ничего… Не знал про твой звонок…

Она запрокинула руки, впечатывая локти ему в грудь.

— Не верю тебе! Ненавижу! Он умирал… несколько часов, пока эти сволочи насиловали меня… у него на глазах… Ты мог все это остановить!.. Ненавижу!

Голос сорвался. Она обмякла в руках кого-то из родственников, поспешивших унести ее. Во внезапно наступившей тишине единственным звуком остались лишь глухие удары комьев земли, сыпавшихся на крышку гроба.

* * *

Мирон почти все время молчал. Уже которые сутки, произнося лишь изредка совершенно отвлеченные, ничего не значащие фразы. И не ел. Полина несколько раз в день ставила перед ним тарелку с едой, которую спустя несколько часов приходилось убирать нетронутой. Возвращалась с работы, где давно уже делала все машинально, заставая его в том же застывшем состоянии. И не представляла, что ей делать дальше. Как же ей хотелось проникнуть в мысли мужа, хоть немного облегчить боль, съедающую его! Вымолить прощение.

Он не слышал ее слов. Или не хотел слышать. Любая попытка разговора оставалась безрезультатной. Девушка ждала перемен, и они наступили, однако совсем не те, которых ей бы хотелось.

После свежего морозного воздуха запах в квартире показался просто удушающим. Закрывая за собой входную дверь, Полина поморщилась: рабочий день выдался как никогда сложным. Но любые проблемы на работе не могли сравниться тем, что ей предстояло увидеть.

Мирон находился на кухне. В уже ставшей привычной за последние дни сгорбленной позе, сидел за столом, спрятав лицо в ладонях. Поднял голову, услышав шаги жены. Полина тихо охнула. Он был пьян.

За более чем семь лет их совместной жизни она никогда не видела мужа в таком состоянии. Девушка только сейчас заметила, как изменилось его лицо. Посеревшая кожа, некрасиво выступающие скулы. В помутневших глазах не было жизни — одна только глухая, непроглядная тоска. Даже алкоголь не помог избавиться от нее.

Не глядя на жену, он опрокинул в стакан очередную порцию. Швырнул пустую бутылку на пол, где валялось уже несколько других.

Полина метнулась к нему.

— Милый, не надо… Не пей больше…

Она попыталась отобрать стакан, но мужчина вдруг резко перехватил ее запястье. Сжал так сильно, что девушка почувствовала боль. Дернул на себя. Она уперлась в его грудь еще без страха, но сердце сжалось от недоброго предчувствия. Посмотрела на любимое лицо и … не узнала его. Эти дикие глаза не могли быть глазами ее мужа. Жесткие руки, швырнувшие на кровать, не могли принадлежать ему. Жалящие прикосновения губ не имели ничего общего с привычными ей ласками. Она попыталась обнять Мирона, но он перехватил ее движение, закидывая руки над головой и пригвождая их к постели. Так что она не могла пошевелиться.

— Не надо… Ты делаешь мне больно…

Он не услышал. Вообще никак не отреагировал на едва различимый шепот. Глаза, метающиеся по ней, горели каким-то безумным огнем. Вискам стало горячо — она все-таки не сдержала слез.

— Остановись… пожалуйста…