Научная фантастика. Возрождение

– Я бы посетил какую-нибудь живую историю, – сказал Кристиан. – Можно и древнегреческую, почему бы нет.

– Эпоху Перикла! – хлопнула в ладоши Лоринда. Он нахмурился:

– Ну, не знаю. Пелопоннесская война, мор… Хорошо ли там примут чужаков-варваров? Тем более что ты женщина…

Судя по голосу, Лоринда поборола разочарование:

– Ладно, тогда куда мы?

– Может, в эпоху Аристотеля? Если я не ошибаюсь, в Греции тогда было хорошо, что бы там Александр ни творил за границей, а в обществе распространился космополитизм. И патриархальный уклад пошел на убыль. К тому же Аристотель меня всегда занимал. Он ведь был в своем роде одним из первых ученых.

– Давайте сперва наведем справки. А сначала заглянем домой и выпьем по чашке чаю.

Они вернулись в поместье в тот же миг, когда его покинули, чтобы не волновать слуг. Оказалось, что недостаток уединения, сочетаясь с усталостью, не дает им говорить ни о чем, кроме пустяков. Впрочем, они были друг для друга хорошими собеседниками.

На следующее утро (а солнце сияло!) они вышли в сад и сели на скамейку у пруда с рыбками. На лепестках цветов дрожали дождевые капли. Становилось теплее, и пробуждался пьянящий аромат. Было тихо.

На этот раз команду произнес Кристиан. Амулет у него на шее вдруг потяжелел, язык еле ворочался. Говорить вслух было не обязательно, но слова помогали ему оформить мысль.

Ответ возник у них прямо в сознании. Кристиан почему-то повторил его сухим профессорским тоном:

– «Имеется одна виртуальная эмуляция Древней Греции, длившаяся несколько поколений. Она включает выбранный вами период. Момент ее начала относится приблизительно к пятисотому году до Рождества Христова. События воспроизведены с максимально возможной исторической точностью».

Но почти все люди, жившие в ту пору, затерялись в пучине истории, подумал Кристиан. Весь народ, кроме нескольких человек, чьи имена попалив хроники, Гея создала по своему воображению, руководствуясь своими знаниями и логикой. Да и эти немногие почти полностью сработаны наново, ведь их ДНК безвозвратно утрачены.

– В последовательность вносились необходимые изменения, – сообщил амулет.

Если предоставить историю саму себе, подумал Кристиан, она может вскоре совершенно отойти от документов и данных археологии. Гея неоднократно видела, как это начинается, и переписывала программу – события, воспоминания, личности, тела, даты рождения, продолжительность жизни, кончины, ^ после чего ее работа вновь продолжалась до того момента, пока не происходило очередное отклонение. Раз за разом. Ему вдруг стало холодно.

– В каждом подобном случае было получено большое количество информации, – продолжал амулет. – Ситуация была признана удовлетворительной с момента, когда гегемония Македонии стала неизбежна, после чего вмешательство более не производилось. Естественно, процесс шел не в полном соответствии с историческим аналогом. Ни Аристотель, ни Александр Великий не родились. Вместо них до зрелого возраста дожил относительно реалистичный завоеватель, оставивший после себя достаточно прочную империю. В юности он имел наставника-грека, ученика Платона.

– И кто же это был? – спросил Кристиан. Во рту у него пересохло.

– Его звали Эвменей. Во многих аспектах он был эквивалентен Аристотелю, однако обладал более сильной имперской ориентацией. Так было запланировано.

Значит, Гея предопределила судьбу Эвменея. Зачем?

– Если мы появимся и поговорим с ним, это не изменит ход последующих событий?

– Вероятно, лишь в незначительной мере. Но если и нет, это не важно. Оригинал последовательности хранится в базе данных Геи. Ваш визит будет, по сути, означать возобновление деятельности программы.

– Вам не подойдет, – сорвалось с губ Лоринды. – Что произошло в этом мире?

– Целью эксперимента было изучение возможной научно-технической революции, аналогичной той, что произошла в семнадцатом веке от Рождества Христова, и сопутствующих социальных изменений, которые могли бы способствовать формированию стабильной демократии.

Кристиана едва не стошнило.

– И что получилось? – спросил он.

– Хотите посмотреть? – спокойно ответил амулет. Неожиданно оказалось, что Кристиану надо собрать мужество. Через минуту он медленно произнес:

– Да, полагаю, это будет полезнее, чем встреча с твоим философом. Покажи, к чему привел эксперимент.

– Насколько я знаю, – добавила Лоринда, – выразить его результаты одной простой картиной невозможно. Но не могли бы мы посмотреть какую-нибудь сцену, которая дала бы нам общее впечатление, вроде конспекта, – скажем, как король Иоанн подписывает Великую хартию вольностей, или как Елизавета Первая посвящает Фрэнсиса Дрейка в рыцари, или как Эйнштейн и Бор говорят о мировых делах?