Научная фантастика

Старик подвинулся ко мне поближе и откашлялся… — Все точно… Точно так же, как пятьдесят лет назад… Я сообразил, что старика терзают воспоминания.

— Да-а, — неопределенно протянул я, — все проходит… Ничего с этим не поделаешь.

Он придвинулся ближе. Плачущий рот изобразил подобие иронической улыбки.

— Говорите, все проходит? Как бы не так…

— Ну, конечно, воспоминания остаются, — спохватился я. — Так сказать, память о прошлом. Память, наша постоянная и надоедливая спутница.

— Если бы это было только так…

После некоторой паузы старик снова спросил у меня, который час, а затем сказал:

— Еще час…

— ?

Он неопределенно махнул рукой.

— Логика мысли и логика жизни не имеют ничего общего, — вдруг произнес он.

Я как будто проснулся, потому что логика была по моей части. Стоит кому-нибудь произнести слово «логика», как я сразу оживаю.

— В этом вы не правы! Логика мысли есть отражение логики жизни.

— Вы так думаете?

— Уверен.

— Сколько вам лет?

Сейчас начнется урок старческой мудрости, подумал я и ответил:

— Двадцать девять.

Вместо «урока» старик сказал:

— Им тоже примерно столько же…

— Кому — им?

Он кашлянул.

— Кому? — переспросил я.

— Моим… э… отпрыскам.

— Вы ждете своих родственников?

— Вроде… Впрочем, если хотите, я расскажу вам одну небольшую историю… Все равно ждать еще целый час… Я попытаюсь разубедить вас кое в чем…

Я засмеялся.

— При помощи частных примеров можно доказать все, что угодно.

— А я не только докажу, но и покажу…

«Странный старикашка», — подумал я.

— Вам, конечно, покажется, что моя история — бред. Но вы убедитесь! Вы что-нибудь в науке понимаете?

Теперь наступила моя очередь иронически улыбнуться.

— Я бакалавр наук…

— Значит, есть надежда, что вы поймете.

— Ну, хорошо, давайте вашу историю, — сказал я, не скрывая насмешки. Конечно же, сейчас я услышу какую-нибудь лишенную смысла чепуху. А старик просто болтлив, как многие в его возрасте.

Он громко высморкался.

— Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему в нашем обществе царит такая неразбериха и неурядица? — спросил мой собеседник и продолжал, не дожидаясь ответа:

— Так вот, беспорядки, неустроенность и хаос нашего общества объясняются тем, что в нем живут разные люди. Да, да, именно поэтому. Люди чудовищно разные, во всем — по своему полу, виду, росту, возрасту, образу мыслей… Они живут в разных домах и питаются разной пищей, они любят разные вещи и читают разные книги. Нет двух людей на свете, которые бы хоть в чем-нибудь были совершенно одинаковыми. И даже когда два человека говорят, что они любят одно и то же, то и тогда они абсолютно разные, потому что, например, слово «дерево» каждый понимает по-своему. Это относится к любым словам, произносимым людьми на одном и том же языке. Даже простейшие слова, вроде «да» или «нет», понимаются людьми по-разному…

— Что-то непонятно, — попробовал возразить я.

— Непонятно? Ну вот простой пример. Я вас спрашиваю: сейчас осень? И вы, конечно, ответите мне «да». И я отвечу «да». И любой человек ответит «да». Но все миллионы «да» будут разными. Ведь сказав «да», вы с этим коротким словечком связываете целый мир переживаний, образов, воспоминаний. Для вас осень — одно, для меня — другое, для третьего — третье и так далее.

— Простите, но вы очень усложняете вопрос… Мы говорим, что в формально-логическом смысле…

— Ах, в формально-логическом! — он сделал попытку засмеяться. — А существует ли для человека формальнологический смысл? Вам, конечно, известны из истории примеры, когда государства нарушали скрепленные торжественными печатями и подписями договоры… И когда выяснялись причины нарушений, оказывалось, что одни и тот же текст договора обе высокие договаривающиеся стороны понимали по-разному! Вот вам и формально-логический смысл! Люди не могут, понимаете, принципиально не могут мыслить формально-логическими категориями. Это могут делать только машины, да и то не всегда…

— Но ведь есть же наука — формальная логика! — возразил я.

— Ну и пусть себе будет. Мало ли какие науки есть… Я сейчас говорю не о науках, которые являются вынужденным упрощением действительности, а о самом сложном, о человеке… Для него не существует формальнологического мышления. И в этом вся трагедия. Представляете: общество, в котором сотни миллионов человек говорят на одном языке и тем не менее понимают друг друга не более, чем скопище иностранцев… И даже когда они делают вид, что понимают друг друга, то и это ложь…

Я решил не спорить со своим собеседником, хотя мог бы привести тысячу примеров, опровергающих его аргументы. Я чувствовал, что не это самое главное в его рассказе.

— Допустим, — согласился я. — Допустим, что вы правы, и социальная неустроенность нашего мира объясняется по-вашему. Что из этого следует?

— А из этого следует, что никакие социальные реформы и преобразования не имеют никакого смысла.

— Не слишком ли пессимистично?

— Вы задумывались над тем, почему кусок железа — устойчивое образование? Или кусок золота? Или кусок натрия? — вместо ответа спросил меня старик.

«Шизофреник», — решил я про себя.

— Нет, не задумывался, — нарочно ответил я, изобразив в голосе удивление.