Научное наследие Женевской лингвистической школы

Для установления исторической перспективы развития научного знания важен целостный, системный подход к науке прошлого, рассмотрение отдельного этапа развития как фазы общего развития науки.

Одной из ключевых задач изучения истории языкознания является проблема развития, прогресса научного знания. Прогресс как неотъемлемая характеристика науки не является атрибутом каждого факта ее развития. История развития науки не подобна прямой линии, это «сложный процесс, полный противоречий, спадов, подъемов, возвращений на новом уровне к старым, давно оставленным и забытым взглядам, борьбы различных мнений, гипотез, теорий, редко выходящих из этой борьбы в своем первоначальном виде, но почти всегда незаметно меняющихся, впитывающих в себя новые элементы» [Микулинский 1981: 28]. Тот факт, что развитие науки не исключает преды дущие исторические этапы, подтверждается примерами возвращения науки к уже, казалось бы, «преодоленному» прошлому. Так, Ф. де Соссюр, разрабатывая проблемы языкового знака и синхронической лингвистики, обращался к традициям XVII – XVIII вв. и утверждал, что научная база грамматики того времени «менее подвержена критике, а ее предмет лучше определен, чем у той лингвистики, которую основал Бопп» [Соссюр 1977: 115]. Таким образом, проблема прогресса лингвистического знания должна решаться не на уровне отдельных научных фактов, а на уровне научного знания как целого с учетом прежде всего успешности и продуктивности применения полученных результатов для решения поставленных задач.

История и современное состояние языкознания соотносятся как историческое познание предмета и его результат, в котором последовательно складывавшиеся в ходе исторического развития связи достигли определенного состояния. Соотношение и взаимосвязь различных сторон развития целого отражает историю становления этого целого, историю познания его разных сторон в их взаимосвязи. Таким образом, между историей и теорией предмета существует диалектическая связь, и та и другая – развивающиеся и изменяющиеся во времени категории. Современное состояние предмета воспринимается как определенное и сформировавшееся, при этом не принимается во внимание, за исключением историков науки, зигзаги его развития, а также второстепенные, не являющиеся релевантными, с точки зрения его настоящего восприятия, факты. Отсюда вытекает различие в отображении предмета исследования в историческом и современном состоянии. Другими словами, для современного исследователя предмет изучения предстает в большей мере в статике, и только исторический подход позволяет представить предмет в динамике.

Именно потому, что в самой действительности процесс и результат развития не совпадают, хотя и находятся в единстве, неизбежно различие по содержанию исторического и неисторического способов исследования. Задачей исторического исследования является раскрытие конкретных условий и форм развития тех или иных факторов и явлений, последовательность и внутренняя логика их перехода от одних исторических стадий к другим. Задача неисторического теоретического исследования – раскрытие роли, которую отдельные элементы предмета изучения играют в его составе как целого. Исторический подход позволяет восстановить динамику становления фактов и явлений, внутреннюю связь составляющих их элементов. Так, современное понимание противоречивых отношений между формой и содержанием в языке нередко основывается на теории асимметричного дуализма лингвистического знака С. Карцевского, восходящей, в свою очередь, к учению Ф. де Соссюра о произвольности знака. «С. Карцевский, – писал В. Г. Гак, – был, пожалуй, первым, кто в своей статье “Об асимметричном дуализме лингвистического знака” (1929) воспользовался терминами симметрия и асимметрия в применении к языку... Но если пятьдесят лет тому назад применение термина “асимметрия” к фактам языка могло казаться метафорой, то развитие языкознания за прошедшие полстолетия не только характеризуется все более широким использованием терминологической пары симметрия / асимметрия , но и осознанием этих категорий как отражения фундаментальных черт строения и функционирования языка» [Гак 1998: 106]. Тем самым история языкознания позволяет восстановить логические связи между последовательными стадиями становления и развития современных научных понятий и методов.

Как справедливо отмечает П. Сьюрен, «современная лингвистика, к сожалению, привыкла жить без собственной истории. Это обстоятельство печально не только потому, что ведет к суживанию горизонта... но еще и потому, что создает риск постоянного изобретения заново колеса». В результате многие важные вопросы, привлекавшие внимание наших предшественников, «выпали из поля зрения современной лингвистики, отчего она многое потеряла» [Seuren 1998: 11].