Научные экспедиции по Казахстану

В декабре 1864 года, во Флоренции, на квартиру Петра Александровича явился 20-летний молодой человек, сын известного во всей России мастера часовых дел, а в дальнейшем крупного предпринимателя, нажившего в России огромный капитал, Генриха Мозера (отца). Как выяснилось, юноша, родившийся в Петербурге в 1844 году, пяти лет был отправлен отцом в Швейцарию для получения образования. Под влиянием книг о путешествиях, и прежде всего Джеймса Кука, Александра Гумбольдта и Петра Чихачева, у молодого Мозера рано пробудились любознательность и страсть к морским путешествиям. Но однажды, болезненно испытав морскую качку, юноша решил осуществить свою мечту поездки по неведомым странам не морским, а сухопутным путем.

Избрав объектом своих путешествий страны Азии, которые еще в детские годы так занимали его воображение, Мозер решил обратиться за советом к крупнейшему исследователю стран Азии Чихачеву, проживавшему в то время во Флоренции.

П. Чихачев с участием отнесся к мечтам молодого Мозера, рассказал о трудностях и радостях, испытанных во время его экспедиций по Алтаю и другим странам Азии, а также о важности подобного рода путешествий. Получив исчерпывающую консультацию, Мозер решил в какой-то степени повторить маршрут П. Чихачева по Сибири и Алтаю, а затем перейти через горные хребты в Персию, Малую Азию и Индию.

В 1865 г. он возвратился в Петербург. В Географическом обществе Мозер познакомился с Пржевальским, который готовился в экспедицию в Уссурийский край, предложил ему свои услуги, но, получив отказ (в результате вмешательства Мозера-отца), решил на свой счет и риск отправиться в Западную Сибирь.

В 1867 году Мозер за месяц на перекладных добрался до Оренбурга, где сделал четырехмесячную остановку, во время которой усиленно изучал восточные языки. Весной 1868 года Мозер, несмотря на решительный отказ губернатора Оренбурга, под покровом темной ночи выехал в Казахскую степь в сопровождении нескольких преданных ему лиц, в том числе казаха Торгая Даулеткулова и узбека Юсупа Абсалянова.

Путешественники направились не по большому караванному пути из-за боязни погони, отправленной оренбургским владыкой, а по окольным тропам казахских кочевников, останавливаясь на ночлег в аулах, «где нам, — как пишет Мозер, — всегда и везде оказывали гостеприимный прием». Так за три месяца Мозер пересек Казахскую степь, направляясь из Оренбурга в Ташкент через Орск, Иргиз, Казалинск, Туркестан.

В последующие годы Мозер, с целью изучения материальной и духовной культуры, быта и нравов, героических легенд и мифов, поверий и басен кочевых и оседлых народов, неоднократно пересекал верхом на лошадях и верблюдах вдоль и поперек Казахскую степь и другие места Центральной Азии, а в 1885 году издал в Париже хорошо иллюстрированный, весьма интересный труд «А travers l'Asie Centrale», общим объемом почти в 500 страниц[67].

Отмечая сложный этнический состав населения, Мозер, как и многие ученые и путешественники того времени, именует казахов и другие национальности края общим названием «киргизы»... Мозер пишет: «Только в безграничной степи киргиз чувствует себя счастливо и привольно, хотя в этой степи ему нередко приходится терпеть страшные лишения — холод, в особенности во время снежных буранов, которые покрывают иногда ледяным покровом весь караван, и жару во время засухи и песчаных суховеев; но зато, кажется, нет в мире народа выносливее киргизов».

Г. Мозер в костюме путешественника.

Вечером в казахском ауле

Мозер отмечает, что при населенных пунктах русских переселенцев с давних времен живут осевшие на землю «киргизы», у них заметно складываются, под влиянием русских, новые взгляды и обычаи. «Это большей частью народ бедный. Оседают они здесь по разным причинам, одни по случаю джута (гололедица), которая разом отнимает все богатство у скотоводов; другие по случаю ссоры с влиятельными баями, притеснения которых становятся чрезмерными; третьи — по случаю лишения своей зимовки. Они осваивают русский язык и по внешнему виду заметно отличаются от степных киргизов. Мужчины носят мерлушечьи шапки вместо остроконечных тумаков с длинными ушами. Халаты у них короткие с пуговицами. Многие женщины не носят жаулык (головной убор, обертывающий голову), без которого вы не встретите в степи ни одну замужнюю женщину. Обычно они носят шапочки, которые имеют право носить только незамужние девицы. Точно так же женщины не носят на голове саукеле (остроконечный головной убор), и каракиргизы, даже выдавая замуж дочь, вовсе не делают этого убора, как степные киргизы, у которых он составляет главное приданое девушки. У женщин, — пишет Мозер, — две косы бывают иногда невероятной длины и украшаются монетами, лентами и амулетами. Золотые, серебряные украшения, осыпанные бирюзой, изумрудами, рубинами, в большой моде. Все они носят серьги, которые бывают весьма тонкой и изящной филигранной работы и висят зачастую до плеч. На шее носят ожерелье с подвеской, а руки украшаются браслетами...»[68]