Научные идеи А.Д. Сахарова сегодня

"Сложившаяся у меня точка зрения на ядерные испытания в атмосфере, как на прямое преступление против человечества, ничем не отличающееся, скажем, от тайного выливания культуры болезнетворных микробов в городской водопровод, — не встречало никакой поддержки у окружавших меня людей.".[21]

Эта с таким трудом понимаемая логика Сахарова отражала его общий подход, а по сути душевное качество, — внимание к индивидуальной человеческой трагедии, острое чувство ответственности за эту трагедию независимо от того где и когда случилась беда. Позже эта глубокая внутренняя позиция стала краеугольным камнем его правозащитной деятельности.

В начале 1960-х результатом этой "странной" позиции стал т.н. Московский международный договор 1963 года о запрещении ядерных испытаний в трёх средах (атмосфера, вода, космос). Тогда Сахаров, с подачи своего коллеги по созданию сверхбомбы Виктора Борисовича Адамского (весь этот круг вопросов постоянно активно обсуждался в теоретическом отделе ядерного центра "Арзамас-16"), предложил руководству (Министру среднего машиностроения Е.П. Славскому, который довёл идею до сведения Хрущёва) исключить из переговорного процесса спорный вопрос о запрещении подземных ядерных испытаний. Хрущёв воспользовался этой идеей как политически выигрышной советской "миротворческой" инициативой. В результате вот уже в течение 47 лет ядерные сверхдержавы не проводят отравляющие окружающую среду ядерные испытания.

Однако путь к этой победе был тяжёлым. В 1961—1962 гг. Хрущёв был чрезвычайно раздражён позицией Сахарова, настаивавшего на прекращении испытаний в атмосфере. Одним из самых трагических событий своей жизни, существенно повлиявшим на его взгляды и общие позиции, Сахаров считал неудачу в попытках убедить Хрущёва в необходимости отмены одного из двух "дублирующих" испытаний 1962 года:

"Это уже было окончательное поражение, ужасное преступление совершилось, и я не смог его предотвратить! Чувство бессилия, нестерпимой горечи, стыда и унижения охватило меня. Я упал лицом на стол и заплакал. Вероятно, это был самый страшный урок за всю мою жизнь: нельзя сидеть на двух стульях!.."[22]

Сахаров рассказывал мне, что в один из этих драматических дней Хрущёв вызвал его в Кремль для разговора. Когда Андрей Дмитриевич вошёл в его кабинет, Хрущёв поднялся, подошёл к нему и, не здороваясь, не приглашая садиться, начал сердито выговаривать, постепенно всё более возбуждаясь. В конце концов, он перешёл на крик, покраснел, стал топать ногами. Сахаров, который почти на голову выше Хрущёва, стоял и молча слушал. Откричавшись 2—3 минуты, Хрущёв кратко сказал: "Иди!". А когда Сахаров вышел из его кабинета, он лицом к лицу столкнулся с Л.И. Брежневым, в то время одним из секретарей ЦК КПСС. Брежнев очень хорошо знал Сахарова по "бомбовым" делам и, как рассказал Андрей Дмитриевич, всё то время, пока он, покинув кабинет Хрущёва, шёл по очень, очень длинному кремлёвскому коридору, Брежнев шёл следом и говорил, как он уважает Сахарова — и как учёного, и его общественные позиции и т.п. Когда Хрущёва отправили в отставку, то одним из обвинений в его адрес было то, что он не прислушивается к голосу учёных. Да, они там — "на верхнем этаже власти" — хорошо знали Сахарова, хотя сам он всегда оставался "по ту сторону окна".

Что касается собственно научной стороны вопроса — о влиянии малых доз радиации на организм человека — дискуссии на эту тему продолжаются и по сей день. Ряд новейших генетических исследований говорят о том, что Сахаров в своих оценках 1958 года, возможно, преувеличил существующие опасности. Вот что говорит об этом признанный специалист по проблемам радиационной безопасности и радиоэкологии Ю.В. Сивинцев: