Научные сказки периодической таблицы. Занимательная история химических элементов от мышьяка до цинка

Одно из главных достоинств Марии Кюри состояло в способности вдохновлять окружающих своим примером. «Она приглашала к себе в лабораторию многих женщин, – рассказывает Марите. – И, если у кого-то из них обнаруживались способности к научному поиску, она активно поощряла их». Дочь Марии Ирен, пожалуй, самый яркий пример. Она также получила Нобелевскую премию совместно с мужем в 1935 г. Еще один пример – Маргарита Перей, открывшая свой собственный новый элемент, франций, в 1939 г. Перей прошла весь путь от уборщицы, в обязанности которой входило мыть пробирки, до личной ассистентки Марии Кюри и наконец до настоящего ученого и члена Французской Академии. Открытие, сделанное ею в самый канун Второй мировой войны, не вызвало той шумихи, которая в свое время так раздражала Кюри. Для элемента, шедшего перед радием в периодической системе, Перей поначалу предложила название «катий» и символ Сm (из-за его способности к формированию весьма активных положительно заряженных ионов, или катионов, которая была ею предугадана), но к тому времени, когда название элемента было вынесено на официальное рассмотрение в 1947 г., открыли большое число других радиоактивных элементов благодаря исследованиям в рамках Манхэттенского проекта. У одного из этих элементов – кюрия – было больше прав на символ Сm. И Перей выбрала второй вариант названия – франций. В 1962 г. она стала первой женщиной, избранной во Французскую Академию, которая в свое время отвергла и Марию, и Ирен Кюри. Возможно, мадам Перей в конечном итоге помог правильный выбор названия.

* * *

По возвращении из Парижа, выйдя из поезда, я направился к родителям. Их лондонский дом я использую в качестве перевалочного пункта. Там мне захотелось стереть со своих черных туфель беловатую пыль, осевшую во время прогулок по парижским паркам, и я был поражен, обнаружив наряду с баночками мелтониевского крема коробку с черным кремом для кожаной обуви с надписью «радий», нанесенной крупными буквами, характерными для 1960-х гг.

Ночной свет Дистопии

С середины XIX века основное средство освещения улиц и городских зданий – газ. Его белесое свечение, сопровождавшееся тихим шипением, было с самого начала встречено с энтузиазмом, и после его ухода в прошлое о нем еще долго вспоминали с ностальгией. К тому времени, когда на стыке столетий электрический свет ламп накаливания начинал вступать в свои права, даже простое воспоминание о газовом свете способно было вызвать острый приступ ностальгии. В знаменитой немецкой песне времен Первой мировой войны, написанной в 1915 г., «Лили Марлен», поется о том, что Лили стоит под уличным фонарем (Laterne). К началу Второй мировой войны, когда песня переживала второй пик популярности, в английском переводе она так и называлась «Лили у фонаря», сочетая ностальгические ассоциации с ушедшей эпохой невинности и неизменно притягательным образом роковой женщины.

Описание городской жизни немыслимо без упоминаний о чудесах искусственного освещения. И тем не менее этот свет – не просто свет. Он испускает лучи, освещает, отбрасывает тени, как и любой другой свет, и таким образом создает некое настроение, к которому особенно чувствительны литераторы. Конечно, и при нем могут совершаться темные дела, но газовый свет сам по себе всегда воспринимался как невинное чудо. Неудивительно, ведь он был первой разновидностью городского освещения. Даже в художественных произведениях, полных теней, таких как роман Джозефа Конрада «Секретный агент», газовый свет выступает во вполне положительной роли. Конрад всеми силами стремится доказать, что этот свет совершенно нейтрален. В одном из эпизодов романа щеки отрицательной героини Винни Верлок в газовом свете «приобретают оранжевый оттенок». Однако упомянутый оранжевый оттенок отнюдь не результат особенностей освещения, а следствие сочетания краски стыда с желтушным цветом лица. Газовый свет обладает способностью демонстрировать вещи такими, как они есть.