Научусь тебя любить (СИ)

Облачение во все это заняло еще какое-то время, и с каждой секундой я все больше и больше чувствовала себя куклой. Увлекшиеся девушки летали вокруг меня, цепляя то одну вещицу, то другую, заставляли поднимать руки и неодобрительно цокали языками, если я пыталась бунтовать. Я же постепенно теряла терпение. Почему я должна терпеть все это, если замуж за их принца все равно не выйду? Сначала было интересно: ну как же, ведь такое только в фильмах и видела, а тут наяву - и со мной! Однако к тому моменту, как меня снова усадили на стульчик перед туалетным столиком - и снова без возможности увидеть свое отражение в зеркале, - я готова была рычать и кусаться. Наверное, зайди в ту секунду в мою комнату жених, я бы и ему не побоялась высказать свои претензии - настолько раздражение вытеснило все остальные эмоции, даже страх.

Закрыв глаза, глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Горничная, ответственная за нанесение макияжа, приняла это за добрый знак и потянулась к моему лицу. От прохладного прикосновения я дернулась и открыла глаза. Девушка поспешно отскочила:

- Извините.

Медленно-медленно выдохнув, я постаралась улыбнуться:

- Ничего страшного. Можешь начинать.

А про себя повторяла, что уже буквально через пару часов планы местной королевской семьи на мой счет рухнут, а меня отпустят домой. Ради возвращения в собственный мир можно и потерпеть все это.

Помимо обычного, привычного для меня макияжа, последним штрихом в процессе подготовки невесты стал рисунок на правой стороне лица. Я снова чувствовала то прохладное, щекочущее, слегка маслянистое прикосновение к коже. Приятное ощущение, успокаивающее. Сидя вот так, с закрытыми глазами, позволяя рисунку с виска перетекать на скулу, я даже начала получать от этого удовольствие. Жаль, оно было недолгим.

За полчаса до начала церемонии я была полностью готова - даже все положенные украшения на меня нацепили, - и только тогда Таллана позволила мне взглянуть на себя в зеркало. Увиденное... вызывало двойственные чувства.

С одной стороны, я никогда еще не была такой красивой. И вряд ли буду. С другой же... из зеркала на меня смотрела кукла. Выглядящая чуть более взросло, чем я, более нежная и даже хрупкая, но... какая-то неживая. С той девушкой, что стояла по ту сторону зеркала, у меня не было общих черт. Она была великолепной, незнакомой мне статуэткой.

Все, что я видела в отражении, было именно таким - незнакомым. Даже глаза: большие, выразительные, они казались наивно распахнутыми глазами куклы. Господи, что эти горничные в них закапали, раз они так загадочно блестят? Потребовалось некоторое время, чтобы оторваться и перестать искать в этих глазах ответы на все существующие в мире вопросы.

Впрочем, радости это принесло мало. Лицо выглядело уже, чем есть на самом деле, и это тоже вызывало чувство неловкости. К тому же губы... губы так ярко и провокационно я тоже никогда не красила. Успокаивала только прическа: изящное сооружение из косичек и локонов, наверняка имеющая какое-то тайное значение. Прядь, спускающаяся на плечо, так и манила прикоснуться к ней - и словно бы невзначай скользнуть пальцами по нежной, не прикрытой одеждой коже.

Разочарованная, но в то же время в какой-то мере очарованная увиденным, перевела взгляд на наряд. Сквозь прозрачные рукава нижней рубашки была видна каждая черточка змеившегося по коже рисунка. За ним хотелось следовать; стало почти больно, когда взгляд вдруг споткнулся о серый жемчуг туники, который, впрочем, через секунду так же завладел вниманием. Раньше мне всегда казалось, что серый плохо сочетается с красным. В любом другом случае - возможно, но в этой ситуации... Вышивка вдоль выреза совпадала цветом с камнем, что украшал мое кольцо, и она невольно притягивала взгляд к груди, обтянутой тканью туники и видневшейся лишь слегка. Однако выглядело это почему-то слишком эротично, а потому - смущающе. Я покраснела и решила ради сохранности собственных нервов посмотреть на что-нибудь не столь провоцирующее.

Такового не было. Разрезы на верхней юбке начинались практически от середины бедра, и в них выглядывали шаровары, такие же воздушные и прозрачные, как и нижняя блуза, позволяя увидеть спускающийся до самых пальчиков узор и выставляя на всеобщее обозрение ноги. Обувь представляла собой сандалии на невысоком каблуке: этакое переплетение множества ремешков, непонятным образом удерживающихся на ступнях.