Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Как сказала о себе сама Кейт, она чувствовала себя "окаменев­шей", твердой, неуступчивой и неизменной. Она не только пыталась обрести безопасность в этой "окаменелости", но и пришла к внутреннему убеждению, которое работало как самоподтвержда­ющееся пророчество: "Я такая, и не могу быть другой, не могу измениться". Это убеждение незаметно пронизывало все ее мыш­ление и само по себе стало главным препятствием в терапевтичес­кой работе. Так, она обратилась за терапией якобы для того, что­бы измениться, но на самом деле была твердо убеждена в собствен­ной неизменности. Кейт хотела восстановить свою способность эффективно работать, никак при этом не изменяясь сама — при­мерно так, как она могла бы отдать в починку туфли, не ожидая, что этот ремонт как-то повлияет на нее.

Кейт обладала внутренним видением в столь незначительной степени, что полагалась, главным образом, на "рациональное" мышление и очень мало — на субъективное осознание. Так, хотя она и чувствовала себя одинокой, подавленной и боялась близос­ти, но убедила себя в том, что просто такая сама по себе; она и не думала о том, чтобы изменить свой образ жизни. Она не могла себе представить, как можно чувствовать по-другому. Когда, после ее рыданий в моем кабинете, Кейт пережила прорыв, период озаре­ния и относительного эмоционального освобождения, она, разу­меется, очень этому радовалась. Однако вскоре стало ясно, что в глубине ее бессознательного по-прежнему действует то же убежде­ние в неизменности. Только теперь она была уверена, что преодо­лела свои трудности и что это новое субъективное состояние будет продолжаться. Подобное убеждение сильно меня беспокоило, потому что показывало: ее внутренний образ самой себя остался неизменным, и я знал, какой опасной может быть ее реакция, когда следующее изменение чувств вновь приведет ее к неприят­ным эмоциям. Я знал: рано или поздно такая перемена обязатель­но наступит.

7 февраля

— Сегодня утром я проснулась с таким приятным чувством. — Кейт улыбнулась, слегка сморщив губы. Она казалась ребячливой в своей радости. — Я долгие годы не просыпалась с радостью. Я не знаю, как это случилось, но я просто почувствовала, что гото­ва начать этот день. Я не просматривала свою почту несколько месяцев, а теперь мне стало любопытно ее прочитать. Я собрала целую коробку писем, и чувствовала себя так, как будто собира­лась найти в этих конвертах нечто интересное, услышать людей, о которых не вспоминала все эти месяцы.

— Угу. — Я пытался лучше понять ее внутренние чувства. В каком-то смысле Кейт скользила по поверхности, и я чувствовал беспокойство, слушая ее. Временами кажется, что скрытая зада­ча терапевта состоит в том, чтобы все извращать. Если пациент несчастлив, терапевт предполагает, что существует другая возмож­ность; когда пациент говорит, что счастлив, терапевт начинает шарить повсюду в поисках скрытого несчастья; когда пациент го­ворит о других людях, терапевт настаивает, чтобы он сосредото­чился на себе, а если пациент вспоминает прошлое, ненасытный терапевт требует обратить внимание на настоящее.

— У меня столько планов, я столько хочу сделать. Неожидан­но я обнаружила, что моя работа снова меня интересует. Я полу­чила новое задание, связанное с аминокислотами, и действительно думаю, что мне понравится над ним работать. Представляете? Я собираюсь получать удовольствие от работы! — Она улыбнулась, радуясь своим собственным чувствам.

— Кейт. — Мой голос был очень мягким, потому что мне со­вершенно не хотелось, чтобы ее воздушный шарик, наполненный радостными чувствами, лопнул. — Кейт, это звучит так, как буд­то вы справились со всеми плохими чувствами.

Она молчала, но улыбка быстро сошла с ее лица. Я ждал. Кейт казалась довольно спокойной. У меня возникло впечатление, что она избегает любых мыслей, чувств и даже движений.

— Что происходит, Кейт?

— Ничего, совсем ничего. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка была другой. — Я просто думала о том, что вы сказали.

— О-ох. И что же вы думаете?

— О, вероятно, у меня будут моменты, когда я не буду чувство­вать себя так же хорошо, как сейчас, но...

— Но? — Она знала, но не хотела знать.

— Ну, я действительно не знаю, зачем это нужно. И, кроме того, не хочу думать об этом теперь. Наконец-то я чувствую себя лучше и хочу оставаться с этим чувством. По крайней мере, пока это возможно. Так почему вы пытаетесь меня расстроить? — Ее тон не был столь уверенным, как слова. Она явно пыталась убедить не только меня, но и себя.

— Кажется, вам трудно представить себя изменчивой.

— Мы справились с некоторыми проблемами, — возразила она, — и теперь они решены, так зачем возвращаться к неприят­ным чувствам? Разве вы не думаете, что мы избавились от некото­рых проблем, когда я рассказала вам о том периоде, когда моя мать пила?

— Нет.

— Нет? Так какая же тогда польза от того, что мы делаем, если вы говорите "нет"? — Она была раздражена и собиралась превра­тить этот спор в перебранку.