Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Возможно, самым вымышленным событием в книге является групповой сеанс с Дженнифер и Луизой. Но я знаю, что некото­рые из вас вспомнят эпизоды из нашей групповой жизни, кото­рые очень близки к описанному.

Я не хотел бы смущать кое-кого из вас, раскрывая ваши лич­ные путешествия со мной таким образом, что те, кто вас знает, могли бы почувствовать, они бросают недозволенные взгляды на вашу частную жизнь. Тем из вас, кто прочел черновики этих глав и заверил меня в том, что не испытывает неловкости от моего из­ложения, я с радостью выражаю свою благодарность.

Вы, все вы были моими учителями и компаньонами. Я с теп­лотой вспоминаю время, проведенное вместе с вами, и, надеюсь, вы тоже. Пусть эта книга станет выражением моей нежности и моего уважения к вам.

Джим

1. Утраченное чувство бытия

Я слушал в течение более тридцати лет, более чем пятидесяти тысяч часов мужчин и женщин, которые говорили о том, чего они хотят от жизни. Инженеры, полицейские, проститутки, адвока­ты, учителя, администраторы, домохозяйки, секретарши, студен­ты колледжа, няньки, доктора, монахини, таксисты, министры и священники, наемные солдаты, рабочие, профессора, клерки, актеры и многие другие приглашали меня побыть рядом с ними, когда исследовали глубины своей души, чтобы найти то, к чему они сильнее всего стремятся; когда они преодолевали боль и вос­паряли от радости этих поисков, когда они испытывали страх и находили в себе мужество для этой личной одиссеи. Из всего бо­гатства опыта, я извлек убеждение, которое все больше и больше крепнет во мне. Убеждение, что самым важным для человека яв­ляется тот простой факт, что он живет.

Каждый из нас знает, что он жив, и каждый старается стать более живым, ибо знает, что слишком часто он не настолько жи­вой, насколько он мог бы и хотел бы быть. Но так обстоят наши дела. Иногда мы очень живые, а иногда чувствуем, что соскаль­зываем все ниже, к пределу смерти, неумолимо созревающей внут­ри нас. Величайшая трагедия человеческого опыта состоит в том, что снова и снова мы оказываемся слепы и глухи к возможностям более полнокровной жизни.

Существует так много непреодолимых внешних препятствий для нашей полноценной жизни: случай, болезнь, смерть, вторжение социальных, политических и экономических сил. Мы все стоим перед лицом этих потерь и боремся с ними, кто как может. Но потери, за которые мы не отвечаем сами, потому что не знаем вовремя, что возможно или чего мы больше всего хотим, — эти потери самые мучительные, о них горше всего размышлять.

Все дело в том, чтобы попытаться иметь больше жизни и мень­ше смерти. Постоянно колеблющееся равновесие между жизнью и смертью внутри нас — главный барометр, определяющий ход нашей жизни. Слишком часто мы слепы и глухи к нашим потреб­ностям, к нашим желаниям, к ощущению возможностей, откры­вающихся перед нами в жизни. У нас слишком ограниченный и частичный взгляд на свою природу, и мы не знаем, как достичь жизни, которая является нашим естественным состоянием. Мно­гие из нас не имеют свободного доступа к своему подлинному цен­тру. В моей работе в людьми, которые пытаются требовать боль­шего от своей жизни, основной фокус состоит в том, чтобы помочь человеку более полно и четко расслышать свой внутренний голос, чтобы более удовлетворительно управлять собственной жизнью.

Я только что говорил о "слепоте и глухоте" к нашим собствен­ным нуждам и о необходимости учиться "слушать" себя более чут­ко, чтобы стать более живым. Эти метафоры относятся к осозна­нию, которое упускается или лишь частично присутствует у многих из нас. Но это больше, чем метафоры. Я убежден, что от рожде­ния нам дано шестое чувство, которым многие из нас разучились пользоваться.

Главное утверждение, которое я буду доказывать в этой книге, — утверждение, которое слишком часто упускается из виду или слиш­ком мало ценится: каждый из нас является духовным инвалидом.

Я буквально утверждаю: каждый из нас — искалеченный чело­век, поврежденный в своей жизненности и интуиции (либо в ос­трой, либо в хронической форме), и наша природа несет в себе нереализованный потенциал.

Эта книга — о нашем утраченном шестом чувстве. Оно являет­ся ключом к более полной, насыщенной жизни. Мы искалечены множеством влияний; мы инвалиды в той же степени, как слепые и глухие люди. Мы не используем свой потенциал полностью. Наше утраченное чувство важнее, чем зрение и слух или обоняние и вкус; это чувство нашего бытия. Это утраченное чувство являет­ся внутренним зрением, которое позволяет нам постоянно осозна­вать, насколько наш внешний опыт соответствует нашей внутрен­ней природе.