Наука быть живым: Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

— Просто разговаривали. Я спросила, не было ли чего-то еще, но обе — и студентка, и клиентка — были женщинами, и доктор Эллиот даже не предполагал, что могло быть что-то еще, помимо того, что они сидели на полу, а не за столом.

— Что вы ему сказали?

— Я сказала, что не знала об этом, но что я не думаю, что это могло принести какой-то вред. Ему не понравился мой ответ: в тот момент я не угодила ему. Но только на мгновение... — Упавшим голосом. — Затем я сказала, что поговорю со студенткой и выяс­ню, была ли причина, по которой она чувствовала необходимость работать с клиенткой, сидя на полу. О, черт. Я действительно вернулась к тому, чтобы угождать, не так ли?

— Я все еще не знаю, что вы думаете о социальном работнике, принимающем клиента сидя на полу?

— О, я не понимаю, почему имеет значение, где они сидят. Если они хотят сидеть на полу, пусть сидят, это неважно, насколь­ко я понимаю.

— Но вы не можете сказать об этом доктору Эллиоту.

— О, вероятно, я могла бы...

— Вы угодите мне, если скажете ему это?

— О, черт вас побери, Джим. Я не пытаюсь угодить вам. Я...

— Ну, мне приятно, конечно, что Вы не пытаетесь.

— О, я не хочу, чтобы вы так говорили! Я запуталась. Где же я теперь?

Хотя мне не хотелось на самом деле мучить Луизу, иногда я спрашивал себя, не было ли у меня желания подразнить ее и по­флиртовать. Иногда примешивалось и это, но в основном я бро­сал вызов ее постоянному, но бессознательному послушанию. Лучшим временем для работы были как раз моменты, когда я чув­ствовал: это происходит с ней по отношению ко мне.

2 апреля

Агентство продолжало оставаться главной заботой Луизы. Но­вый медицинский консультант, недавно разведенный, пригласил Луизу на обед, и они понравились друг другу. Доктор Эллиот стал более требовательным. Луиза оказалась буфером между ним и сту­дентами в разборе незначительных нарушений, которые директор, очевидно, рассматривал как серьезные отклонения от профессио­нальных обязанностей.

— Сегодня я снова виделась с доктором Эллиотом. — Голос Луизы был напряженным и недовольным.

— Должно быть, ему нравится ваше общество. Почти каждый раз, приходя ко мне, вы рассказываете, что он вызывал вас.

— Я не уверена в этом. Полагаю, я все еще пытаюсь угодить ему как можно больше — в конце концов, он мой босс, но, с другой стороны, я всегда пытаюсь защитить своих студентов от его нападок.

— Что на этот раз?

— Не знаю. Просто он сказал, что хочет обсудить программу обучения в целом. Однако я несколько испугалась. Честно гово­ря, он такой мелочный: требует, чтобы не сидели на полу, не имели контактов с клиентами помимо приемной и консультаци­онной комнаты, не называли клиентов по именам, — не делали почти ничего, что превращало бы нашу контору в нормальное место, куда человек может прийти за помощью. Возможно, это нормально, я не уверена.

— А что другие сотрудники думают по этому поводу?

— О, все злятся. Я говорила позавчера вечером Дону...

— Кто такой Дон?

— Дон Веббер, доктор, с которым я недавно обедала.

— Угу. Что Вы ему говорили?

— Я говорила, что доктор Эллиот влияет на персонал таким образом, что мы больше раздражаемся друг на друга, но, вместе с тем, как будто становимся ближе.

— Как все прошло с Доном?

— О, это здорово — снова с кем-то встречаться. Знаете, ведь прошло почти два года с тех пор, как у меня было что-то большее, чем единичные свидания.

— Как так случилось?

— Я не знаю. — Она явно избегала говорить об этом.

— Что такое, Луиза? То, как вы произнесли: "Я не знаю", боль­ше похоже на "Я не хочу об этом говорить". Кажется, вы чувству­ете неловкость.

— Ну да, вероятно. Но откуда мне знать, почему я нечасто хожу на свидания?

— Вы должны это знать, если хотите, чтобы их было больше.

— Может быть, потому, что я не верю... э-э... в то, что нужно сразу иметь близость.

— Близость?

— Ну, знаете, чтобы заниматься сексом во время первого же свидания. Я имею в виду, что многие мужчины считают, что ты должна если и не ложиться с ними в постель, то сразу начать сек­суальные ласки, если тебя пригласили.

— А вы не хотите?

— Не так сразу. То есть я могла бы проявить немного нежно­сти, но действительно не хочу... так скоро вовлекаться в это фи­зически.

— Вы не хотите или миссис Кольтен не одобрила бы вас?

— Ну, может быть, она... Нет, думаю, я сама не хочу. По крайней мере, не так быстро, как с большинством мужчин, ко­торых знаю.

— А как насчет Дона?

— Ну, он не подталкивал меня, и...

— И?..

— И мы можем узнавать друг друга более постепенно.

— Как вы себя чувствуете с ним?

— Превосходно. Он очень добрый и сердечный человек. Мне действительно с ним нравится.

— Звучит очень корректно и формально.

— Ну, я не понимаю, для чего вам все это знать.

— Так почему бы не спросить меня об этом?

— Ну, так зачем?

— Вы спрашиваете меня, потому что я вам сказал или потому что вы хотите знать?

— О, черт побери. Я... Нет, подождите минуту. Я... хорошо. Беру свои слова назад. Я была смущена, рассказывая вам о Доне и обо мне, но не хотела говорить вам этого. Понимаю, что это помогает говорить о вещах, которые смущают. Поэтому у меня нет вопросов.