Наука быть живым. Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

— Внутри меня идет такая война, что я чувствую себя избитой и израненной. Я действительно чувствую себя совершенно внутренне разбитой. Я никогда не думала, что это может быть столь болезненно.

— Вы можете рассказать мне об этом?

— Я так запуталась. — Луиза заплакала еще сильнее. — Не знаю, как все это сказать.

— Просто как получится. Не пытайтесь пока привести все в порядок.

— Ну, после группового сеанса я подумала, что со мной все в порядке. Думала, что держу себя в руках. Я… Затем я пошла домой, легла, и тогда все ужасные вещи, которые я произнесла, вновь вернулись, и… О, я просто хотела умереть. Я продолжала думать о том, что сказала этой бедной женщине, которая так страдала. И думала, что вы и вся группа должны были, конечно, возненавидеть меня. Я не думала, что смогу еще раз прийти сюда, и знала, что никогда не осмелюсь больше появиться в группе. И… — Луиза замолчала и начала всхлипывать.

— М-м-хм-м. — Пусть все идет своим чередом.

— Затем я подумала, что должна сразу же позвонить вам, сказать, что сожалею, выяснить, как связаться с Дженнифер, извиниться перед ней… Я чуть не позвонила вам посреди ночи. Но когда я стала думать о Дженнифер, мои чувства начали меняться, и… и внезапно я взбесилась. Так взбесилась, что стала думать: еще мало я ей наговорила, и поняла, что на самом деле не могу сказать, что мне жаль. Это было бы ложью. Но потом я подумала, что вы и все остальные, вероятно, возненавидите меня за это… О, я не знаю. Потому что прямо в разгар всего этого я…

— Вы…

— Я внезапно услышала, как вы спрашиваете меня: «Вы испытываете те чувства, которые бы мне хотелось, чтобы Вы испытывали?» — таким насмешливым голосом, какой у вас бывает иногда. И внезапно я… — Она замолчала, перестав плакать.

— М-м-м?

— Я ответила вам вслух: «Идите к дьяволу, Бьюдженталь! Я злюсь, и мне нет дела до того, кто об этом узнает». А потом я начала смеяться, прямо там, в темноте, лежа в постели, я смеялась вслух. Но потом вы сказали — я имею в виду, в моем воображении: «Вы рассердились, потому что знаете, что это мне приятно?» — и я не знала, а теперь…

— Теперь?

— Теперь, знаете, — удивленным голосом, — я чувствую себя лучше. Я имею в виду, прямо сейчас. Я хочу не думать вообще о том, что вы обо всем этом думаете, но я делаю это. И надеюсь, вы не сердитесь на меня и не испытываете ко мне отвращения. Но не думаю, что вы прогнали бы меня, даже если бы я была вам противна, и…

— И…

— И если вы попытаетесь, я буду бороться с вами тоже! Вот так! — Она повернулась ко мне и оскалилась. Я пытался не оскалиться в ответ, но не смог. И мы вместе расхохотались.

Затем я посерьезнел.

— Итак, вы закончили мне угождать, да?

— О, идите к черту!

18 мая

Луиза все больше втягивалась в борьбу с доктором Эллиотом. Его придирки были многочисленны и ничтожны. Ощутив в себе внутреннюю силу, она оказалась способной спорить с ним, но по-прежнему продолжала в целом угождать ему. В результате Луиза была вынуждена избегать кризисов и скандалов.

Тем временем ее отношения с Доном Веббером становились все более поглощающими и интимными. Я ощущал некоторую родительскую тревогу (как бы он не обидел мое дитя) и даже ревность (я надеялся, что он понимает: ему повезло, что ему достанется такая привлекательная женщина). Некоторое время я обдумывал эти свои чувства, пытаясь их осознать и спрогнозировать.

Сегодня Луиза действительно являла собой отраду для мужских глаз. Ее юбки стали намного короче, чем обычно, и она гораздо меньше заботилась о том, чтобы аккуратно их одергивать. Так что ее ноги были вполне открыты для обзора и ее новые яркие блузки гораздо больше подчеркивали ее грудь, чем та одежда, которую она носила раньше.

— Вы никогда не догадаетесь, что я делала прошлой ночью. — Мне показалось, что она сказала это слишком игриво. В этом было нечто преувеличенное.

— Что вы делали? Очевидно, это подходящий вопрос.

— Ну вот! Я хотела, чтобы вы догадались, но не буду вас заставлять. Я купалась нагишом вместе с Доном. Что вы об этом думаете?

— Это было весело?

— О, да! — Ничего наигранного в тоне.

— Тогда, думаю, это здорово. Расскажите мне об этом.

— Ну, мы просто подъехали к берегу и обнаружили одно замечательное место, и никого вокруг, и луна была видна наполовину, и мы просто переглянулись и сказали: «Почему бы и нет?» Мы сбросили одежду и пошли купаться. Это было просто великолепно. Волны так приятно омывали мое тело. Я не понимаю, зачем вообще люди носят купальники. Действительно не понимаю.

— Угу-хм-м.

— Видите, как далеко я зашла? — Она меня поддразнивала.

— Ты прошла большой путь, детка! Думаю, дорога была правильной, не так ли? — Ее игривое настроение было заразительным.

— Знаете, думаю, я немного смущена тем, что так взволнована из-за чего-то, вероятно, вполне обычного для вас и для большинства людей.

— Кажется, вы начинаете терять доверие к себе.

— Нет! То есть да, я начала было, но не собираюсь этого делать. Мне было весело прошлой ночью, это было ново для меня и стало большим шагом вперед.

— Что еще произошло?