Наука быть живым. Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии

Луиза столкнулась с парадоксом человеческих взаимоотношений точно так же, как и Фрэнк, но избрала противоположный полюс. Для Луизы безопасность означала принадлежность другим, а не отделенность от них. Она нуждалась в том, чтобы угождать, прятаться за них и отрицать свою собственную индивидуальность. Последствие, которое легко было предсказать, состояло в следующем: она начала чувствовать, что не существует как отдельная личность. Опыт Луизы помог мне самому понять, как важно открыть свою уникальность, позволить внутреннему осознанию сообщать мне о моей жизни и желаниях, а также осознавать свое сходство с другими.

Если я хочу чувствовать смысл своего существования, мне нужно «доверять» своей обыкновенной жизни. Многие из нас привыкли предавать свои взгляды, желания и ценности, если значимые или многие другие люди занимают иную позицию. Когда я отодвигаю в сторону свое собственное уникальное осознание опыта ради сиюминутного удовлетворения или кажущейся безопасности, я отрываюсь от своего собственного центра. Я могу быть самим собой, только если готов отстаивать свое собственное бытие. Но я также понимаю, что для того, чтобы делать это эффективно, следует быть готовым понять и точки зрения других.

Обычаи и правила, которые мы усваиваем с детства, выросли из человеческого опыта и являются попытками облегчить взаимоотношения людей и уменьшить их страдания. Они заслуживают нашего уважения. Но слепая приверженность традиции недостойна человека; это раболепие. Каждый из нас должен принять свое решение по главным вопросам: как он будет действовать и в какой степени будет продвигаться привычными путями, а в какой — оставит их в стороне, чтобы искренне и живо следовать своему собственному внутреннему видению.

Ощущения, которые испытывает мое тело, богаты и значительны, и когда я позволяю им стать частью моего бытия, это меня обогащает. В прошлом я принимал социальное табу за испытание своей твердости или за божественные установления. Они не являются ни тем, ни другим. Ценя собственную сексуальность, я хочу принять на себя ответственность за нее — но так, чтобы она оказалась в подлинной гармонии с моим целостным внутренним осознанием.

Бывают моменты чудесного опьянения, наполняющие сознание внутренним жаром, когда мужчина и женщина глубоко переживают самих себя и друг друга, когда они чувствуют свое тело, свои эмоции, свое стремление друг к другу и когда каждый знает, что другой разделяет эти пьянящие ощущения. В такие моменты мы чувствуем бесконечные возможности, жажду прикосновения, музыку ласк и тайну преодоления отдельности от других вместе с ее сохранением.

Столь многое в нашей культуре стремится обесценить эти удивительные и экстатические моменты, называя их пошлыми и грязными, примешивая к ним ревность и соперничество, рассматривая их как серые и будничные. Правда в том, что такие моменты имеют огромную силу, и они могут внести в нашу жизнь как благословение, так и проклятие. Испытывая эти эмоции, мы не являемся беспомощными жертвами какого-то буйного чудовища. У нас существует выбор из нескольких альтернатив, а не простое «или-или». То, что мы получаем наслаждение от этих чувств, не значит, что мы обязательно должны воплотить их в окончательные действия. Слишком многие в наше либеральное по отношению к сексу время чувствуют, что должны либо избегать какого-либо сексуального возбуждения, либо, если они позволили себе почувствовать волнение, должны вступить в полные сексуальные отношения. Подобное поведение является тупостью, рядящейся в одежды искренности и здравого смысла. Оно не является ни честным, ни разумным.

Человек, живущий с полным внутренним чувственным осознанием, будет ценить богатство таких моментов чувственно-сексуального оживления, ибо обычно в эти моменты он острее чувствует биение собственной жизни. Но если его внутреннее ощущение действительно является открытым, он также будет знать, что в его внутреннем осознании есть множество других элементов. Среди них, разумеется, окажутся другие люди, с которыми он связан, заботы о самом себе и, что не менее важно, его чувства к человеку, с которым он в данный момент разделяет это волнение. Когда оба — и мужчина, и женщина — в момент этой глубинной встречи остаются открытыми для самих себя и друг для друга, они, осознавая свою жизнь в ее целостности, могут выбрать наиболее подлинные и ответственные действия. Здесь не существует одного какого-то правильного пути; каждая пара сталкивается со своими собственными возможностями и ограничениями.

Такие мысли возникают у меня при воспоминании о том, с каким наслаждением я наблюдал, как Луиза медленно расстегивает свою блузку и приподнимает передо мной юбку, с каким наслаж дением я рассматривал фотографии ее соблазнительной наготы и предвкушал, как она разденется передо мной. Я вспоминаю эти моменты с истинным удовольствием. Мне хотелось бы, чтобы мы рискнули зайти еще дальше. Но я рад, что мы решили остановиться там, где остановились.