Наука Гарри Поттера. Завораживающие знания, лежащие в основе магии, гаджетов, зелий и многого другого

Между тем алхимия в тот момент была объявлена вне закона. В отчаянные дни неразберихи и кризиса правительство опасалось, что мошенники подорвут экономику фальшивым золотом. И, если кого-то уличали в подобных занятиях, наказание было быстрым и суровым. Разоблаченных алхимиков обычно вешали на позолоченных виселицах, а порой заставляли при этом надевать костюмы из мишуры, чтобы сделать зрелище ярче и привлечь побольше зрителей. К середине 1670-х Ньютон сошел с международной научной сцены. Он поклялся никогда больше не публиковать научных статей. Вместо этого, в уединении Кембриджа, ученый с головой ушел в свою алхимию. Но им двигало не стремление разбогатеть. Он просто хотел постичь замысел самого Бога. Как сказал его родственник и помощник Хамфри Ньютон: «Я не смог вообразить, какова может быть его цель, но его старания, его усердие в те времна заставляют думать, что он стремился к чему-то далеко за пределами человеческого промысла». Ортодоксальные ученые отвергли алхимию Ньютона как бесполезную. Но они упустили главное. Для Ньютона она была путем к самому Богу.

Алхимия была средневековой теорией материи. Наукой, которая искала ответы на самые основные вопросы: «Что такое Земля?», «Из чего состоит космос?», «Из чего состоит материя?». Ньютон изучал самые древние из текстов в поисках ответов. Он верил, что когда-то людям были доступны великие истины о природе и космосе, а со временем эта мудрость оказалась утрачена. Но Ньютон считал себя посланником Бога на этой Земле и ставил себе задачу найти тайные шифры, скрытые как в Библии, так и в греческих мифах, которые интерпретировал как закодированные алхимические рецепты.

Алхимия Ньютона была оккультным способом исследования натурфилософии. Его алхимическая практика, по сути, была ранней современной химией. Ньютон экспериментировал с причудливыми субстанциями и пытался преобразовать материю из одной формы в другую.

Гравитация

Алхимия могла бы оставаться навязчивой идеей сэра Исаака, если бы в 1684 году астроном Эдмунд Галлей, ныне известный благодаря комете, не спросил бы его, какую кривую должны описывать планеты. Галлей и его коллеги начали подозревать, что небесные тела притягиваются к Солнцу какой-то странной силой. Вопрос Галлея навсегда изменил мир. В течение следующих восемнадцати месяцев Ньютон работал над вопросом, как планеты движутся в пространстве. Он почти ничего не ел, не спал и практически ни с кем не встречался, пока, наконец, не создал свой 500-странич-ный шедевр, «Математические начала натуральной философии», который многие считают самой великолепной, всеобъемлющей и смелой научной книгой из когда-либо написанных. Ньютон представил публике систему мира, теорию всего сущего. Он увидел, что орбита Луны, движение лун Юпитера и траектория пушечного ядра на Земле имеют общую причину. Они подчинялись одному и тому же закону всемирного тяготения. Совершив революционный скачок, Ньютон объявил, что эта невидимая сила действует повсюду в космосе. То есть закон тяготения универсален.

И все же Ньютон не понимал источника этой силы. Как может один объект притягиваться к другому, если между ними ничего нет? Некоторые ученые полагают, что ньютоновское понятие гравитации было связано с оккультной практикой алхимии. Они считают, что увлечение Ньютона теорией о невидимых процессах образования и размножения металлов внутри Земли, согласно которой металлы кажутся живыми и растут подобно ветвям земных деревьев, позволило ему принять таинственную природу невидимой силы гравитации. И фактически подтверждало его главный тезис о единстве законов всего сущего.

Итак, последним великим волшебником был не Дамблдор и не Волан-де-Морт, а сэр Исаак Ньютон. Он творил яркие научные чудеса во всех областях, привлекших его внимание. Был изобретательным и энергичным созидателем, пробовавшим свои силы как на светлой, так и на темной стороне. Его гений блистал в великих книгах и смелых научных экспериментах. Ричард Уэстфолл, биограф Ньютона, сказал: «Я никогда не встречал человека, с которым не пожелал бы сравнивать себя, поэтому мог бы сказать, что я наполовину так же способен, как он, или на треть, или на четверть, но во всех случаях это были конечные дроби. Однако, изучив наследие Ньютона, я убедился, что с ним вообще не может быть никакого сравнения. Он стал для меня иным, одним из крошечной горстки величайших гениев, задающих высоту планки человеческого интеллекта, тем, кого в конечном счете нельзя свести к критериям, по которым мы судим наших ближних».

Как работает маховик времени Гермионы?