Наука и богословие. Введение

Несмотря на то что у нас есть прямой научный опыт наблюдения только нашей вселенной, ученые могут в своем воображении мысленно посещать другие возможные миры, близкие нашему. В том смысле, что они похожи на нашу вселенную, но, скажем, физические константы в них имеют другие численные значения. Вывод, который можно сделать из такого рода путешествий, таков: наша вселенная — всего лишь крохотный плодородный участок в том, что можно было бы назвать бесплодной пустыней потенциально возможного. Для развития столь продуктивной и сложной структуры необходимы подходящие законы (не слишком строгие, чтобы что–то все же могло произойти, но и не слишком мягкие, чтобы не порождать хаос, и квантовая механика кажется идеальной с этой точки зрения), подходящие конституирующие элементы (вселенная, состоящая только из электронов и фотонов, не имела бы достаточного потенциала для построения разнообразной структуры), подходящие числовые значения сил (например, ядерных сил, способных порождать элементы внутри звезд), подходящие обстоятельства (достаточно большая вселенная). В этом научном смысле антропный принцип очень широко известен. Существует огромное количество разнообразных мнений по поводу того, насколько большое значение можно приписывать этому принципу.

Так называемый слабый антропный принцип просто констатирует, что наше присутствие во вселенной предполагает, что ее природа должна быть приспособлена для жизни, основанной на углероде. К примеру, не случайно, что нашей вселенной 15 миллиардов лет, потому что вселенная 10 миллиардов лет отроду не смогла бы произвести на свет антропоидов. Антропный принцип в такой форме просто констатирует очевидное, но не может объяснить поразительного характера тех конкретных обстоятельств, которые необходимы, чтобы это было именно так. С другой стороны, так называемый сильный антропный принцип, утверждающий, что наша вселенная должна была быть способна породить жизнь (что это одна из ее онтологических характеристик), не может считаться полностью научным. Его телеологический характер явно предполагает то, что он должен идти дальше науки и становиться уже на почву веры, чтобы предоставить необходимые объяснения.

Одним из философов, занимавшихся этими вопросами, был Джон Лесли. Он придумал следующее иносказание. Предположим, что вас собираются казнить. Вы привязаны к столбу, ваши глаза завязаны, и на вашу грудь направлены ружья десяти прекрасно обученных стрелков. Офицер командует: «Огонь!», раздаются выстрелы… Но в следующий момент вы обнаруживаете, что остались живы! Что вы делаете? Вы просто уходите, говоря: «А ведь я был почти уже мертв»? Разумеется, нет. Ведь такое замечательное событие требует объяснения. Лесли говорит, что возможны только два рациональных объяснения тому, что вам так повезло. И сегодня случается множество подобных казней, но даже очень хорошо обученные стрелки иногда промахиваются, так что ваша казнь могла оказаться тем самым случаем, когда они промахнулись. Другое объяснение состоит в том, что вы на самом деле чего–то не знали. Стрелки могли быть на вашей стороне и промахнуться специально.

Видно, как эта притча перекликается с размышлением над антропным принципом. Апелляция к его слабой форме была бы эквивалентна простому пожиманию плечами по поводу того, что вы остались живы. Но ведь такое замечательное событие просто требует объяснения, адекватного значительности произошедшего. Необходимо признать, что поиски метанаучного понимания антропного принципа необходимы не только из–за простой очевидности очень небольшого шанса существования именно таких физических законов из огромного числа возможных, но и из–за сочетания такого неправдоподобного своеобразия с его глубокой значимостью. Мы обычно не ищем смысла в раскиданных на траве белых камешках, поскольку слишком много вариантов того, каким образом они могут лежать. Они заинтересуют нас только в том случае, если узор, которые они составляют, несет какой–то более высокий смысл, например если это сигнал SOS.

Объяснения, предлагаемые Лесли, интерпретируются в рамках антропного принципа либо через «множество миров», либо через «волю Создателя». В первом случае, если существует очень много миров, и в каждом из них существуют разные законы, может случиться так, что в одном из них случайно образовались именно такие условия, какие необходимы для возникновения жизни, основанной на углероде. Это и есть тот мир, в котором мы живем, потому что мы не смогли бы появиться нив каком другом. В другом случае, возможно, что вселенная всего одна, и ее физические составляющие очень тонко подобраны именно для того, чтобы послужить плодородной почвой для осуществления воли Создателя по произведению на свет жизни.